Белая волчица. Солдат ненависти
Шрифт:
Ведь если бы дезертиров не предупредили о возможном нападении, то солдаты НКВД, съевшие собаку на таких нападениях, легко и без особых потерь захватили бы их лагерь.
Сколько точно солдат НКВД погибло и было ранено, мама не знает, но трупы солдат увозили на грузовиках, кузова грузовиков были завалены погибшими солдатами под завязку, и грузовиков было много.
Мама слышала, что, несмотря на очень интенсивные допросы, дезертиры не смогли сказать, кто их предупредил о возможном нападении.
Возможно, что дезертиры, общавшиеся с этим неизвестным, все погибли во время штурма лагеря.
* * *
Второй эпизод, а возможно, и не второй. Война 1941-1945 гг.
Время было страшное. Странствуя по пыльным дорогам, моя мама и моя бабушка набрели на гигантское зернохранилище. Сюда свозили зерно со всех окрестностей. Мама и бабушка устроились на работу на это зернохранилище.
Об этом времени мама вспоминает, что приходилось работать по 10-14 часов в сутки, уставали ужасно, работа, работа, работа. Единственно, что было хорошо, это то, что они были сытыми, а в то голодное время это было немало.
Работа на зернохранилище была очень тяжёлой, мама вспоминает, что после работы она сразу спала без задних ног. Мама не помнит, сколько они там проработали, от тяжёлой работы так уставали, что дни просто сливались в одно время. Возможно, они проработали на этом зернохранилище месяц, а возможно, и три месяца.
Каторжная работа на зернохранилище закончилась внезапно.
Мама рассказывала мне, что однажды после тяжёлой работы она уснула, однако ночью её разбудила её мама.
Моя бабушка тормошила свою дочь, а когда та окончательно проснулась, бабушка объявила ей, что они покидают зернохранилище этой ночью.
Мама крайне удивилась и сказала:
– Да тут такая охрана, что мышь не проскочит.
Действительно, зернохранилище охраняли как стратегический военный объект, там не то что мышь, – муха не пролетит. Ведь зерном обеспечивалась вся Красная армия СССР, это был хлеб для бойцов, сражающихся против гитлеровцев. Вы представляете уровень и степень охраны подобного зернохранилища, тем более в то страшное время?
Однако бабуля подняла доченьку, и они пошли. Мама была уверена, что их окликнут, задержат, но к величайшему удивлению они вообще не встретили никаких охранников.
Вот так они свободно вышли из этого стратегического военного объекта.
Мама и бабушка шли всю ночь, удаляясь от зернохранилища, они шли, шли, шли. Мама очень устала, – что вы хотите от маленькой девочки. Она обернулась назад и увидела зарево. Там, где располагалось зернохранилище, было зарево. Зарево во всё небо.
– Что это такое? – удивлённо спросила моя мама. Однако бабуля промолчала.
Девочка пристально всматривалась в это зарево, и вдруг до неё дошло: да ведь это пожар на зернохранилище.
Они пошли дальше по пыльным дорогам, шли, шли, шли.
Внезапно молодая мама сказала девочке:
– Мы с тобой вовремя ушли с этого зернохранилища. Ты представляешь, что с нами было бы, если бы пожар застал нас внутри зернохранилища?
Моя мама оглянулась на огромное зарево и поняла, что если бы они остались там, то наверняка бы сгорели.
Маленькая девочка подумала: какое счастье, что они вовремя покинули это зернохранилище, какое счастье, вот ведь повезло.
Уже потом, позже, мы узнали, что зернохранилище полностью сгорело, пожар был страшный, погибло очень много людей, ущерб был просто огромный. Сгорело очень много зерна. Красная армия не получила хлеба с этого зернохранилища.
Моя мама слышала, что НКВД расстреляло много ответственных работников как врагов народа, допустивших этот пожар. Моя бабушка сказала моей маме:
– Какое счастье, что нас там не было во время пожара. Если бы мы там были и остались в живых, то лучших кандидатов на роль поджигателей и искать не надо.
* * *
Третий эпизод, но, возможно, и не третий. Война 1941-1945 гг.
По пыльным дорогам СССР бредут беженцы-эвакуированные: маленькая девочка и ее молодая мама.
Дороги, дороги, дороги.
Моя мама рассказывала своему сыну, то есть мне, что дорога привела их к городу Чапаевску.
Бабушка решила осесть в Чапаевске на время.
В Чапаевске моя бабушка сняла комнату, и они там поселились.
В нескольких километрах от Чапаевска располагался секретный завод.
Хотя моя мама в то далёкое время была маленькой глупой девочкой, но даже до неё дошло, что с такой биографией, как у моей бабушки, устроиться работать на секретный военный завод – это просто безумие.
С такой биографией, как у моей бабушки (в то время она была молодой женщиной), если станет известна её настоящая фамилия, то можно получить десять лет без права переписки или 15 лет лагерей в лучшем случае.
Даже спустя двадцать лет моя мама не понимала, каким образом её молодая мама устроилась работать на этот сверхсекретный военный завод, как её туда пропустили, каким образом первый отдел, ответственный за благонадёжность, пропустил человека с такой биографией. Это просто нонсенс.
Так или иначе, но бабушка стала работать уборщицей на этом заводе.
Моя бабушка много рассказывала об этом заводе моей маме, а через двадцать лет в городе Минске моя мама рассказывала мне об этом времени.
Как оказалось, главной продукцией этого завода была взрывчатка. На заводе, в цехах и лабораториях, производили различные марки взрывчатки.
Взрывчатку производили для снарядов, существовали самые различные виды снарядов.
Взрывчатку производили для авиабомб, существовали различные виды авиабомб.
Взрывчатку производили для торпед, которые врезались в корабли и взрывались.
Взрывчатка производилась для мин, а миномёты стреляли минами. Существовали различные виды мин.