Белая ворона в академии Аусвер

Хант Диана

Но были в «чрезмерном заборе» и свои плюсы.

У выхода меня никто не ждал, это, конечно, минус… Но когда еле-еле по стенке добралась до комнаты и рухнула в койку, соседки прямо-таки окружили теплом и заботой. Шоколадками забросали, печеньками… настойку антидонника приготовили, даже какао постель заплескали, но я была не в обиде. Ненавижу болеть, но улыбки девчонок, их искреннее, неподдельное участие того стоит. Эх…Что же у нас за мир такой, в котором, чтобы тебя любили, нужно чуть ли не кони двинуть?

Из уважения к моему состоянию девочки почти не шушукались перед сном и спать улеглись пораньше. Мне это, опять же, было на руку.

Стоило им уснуть, как я, стараясь ступать бесшумно (и впрямь почувствовала себя шпионом) повторила «вылазку» к пагоде.

Во внутреннем дворе было тихо, но зябко — плащ я брать побоялась, чтобы не скрипеть лишний раз шкафчиком.

Горгулья по-куриному склонила голову, когда я приблизилась, но не издала ни звука. На каменной шее покачивалась мамина жемчужина.

Ключ подошёл. Впрочем, повода сомневаться в порядочности Сенеки у меня не было. Если слова «порядочность» и «Магистр» вообще сопоставимы в словосочетании.

Самое сложное было — подняться по лестнице, а Распределительный зал словно только меня и ждал, призывно распахнув двери.

Тот же полумрак, кушетка рядом с трибуной… Столп лунного света посередине.

Увы, книги в столпе света не было… Ни с открытыми, ни с закрытыми глазами. Я ходила вокруг, наматывая круги, пыталась стоять внутри, концентрироваться… ничего.

Что же я делаю не так? Даже шкала, отображающая дар, не горит…

Думай Аврора, думай…

Из-за слабости соображалось туго.

Ведь во время Распределения и столп света был ярче, и вообще всё было как-то по-другому. Не из-за того ли, что в тот раз на мне не было одежды?

Раздеваться было неловко. По коже строем ходили мурашки, щёки горели, как будто на меня смотрят. Это всё из-за Юджина, конечно! Это он только и делает, что пялится почём зря, прожигает взглядом, вот мне и мерещится до сих пор.

Сконцентрироваться обнажённой оказалось ещё сложнее.

Я просто физически ощущала блуждающий по телу взгляд! Но, конечно, как ни вглядывалась в темноту за границей света, никого не увидела. Да одна я здесь, одна!

«Хорошо, что с Сенекой мы целуемся днём, а не ночью», — пронеслось в голове, и, клянусь, если бы не слабость, я не поскупилась бы на парочку оплеух самой себе! Ну с какой стати мне вообще думать о Магистре?! Между нами сугубо деловые отношения. Сделка. Да, непристойная. Да, в родном дистрикте за такое ворота бы дёгтем измазали… но я же, в конце концов, не для удовольствия!

Рассердившись на себя, я зажмурилась.

И в тот же миг увидела книгу!

Совсем рядом! На расстоянии вытянутой руки!

Затаив дыхание и ожидая, что книга вот-вот исчезнет, я протянула руку и коснулась пальцами кожи переплёта. Он оказался тёплым и твёрдым! Совершенно материальным!

А следом меня прошило магическими потоками! Насквозь!

Больно не было. Было ошеломительно и странно.

Магия переливалась во мне, как если бы от меня осталась лишь оболочка, сосуд для небывалой энергии, бурлила, кипела, трансформируясь в удовольствие немыслимой силы. Примерно то же я чувствовала, когда Бенжамин целовал меня…

Стоило подумать о нём, как тело выгнулось дугой, колени подкосились, в мозгу вспыхнуло! Спустя секунду я сидела на холодном мраморном полу и, оторопело мотая головой, тяжело дышала.

Книга исчезла… Но что-то внутри подсказывало, что это временно. Завтра опять «проявится».

К тому же я чувствовала такой прилив сил, что жаловаться было бы попросту глупо.

Словно и не было этих двух «заборов». Да что там… Хоть десять ещё смело выдержу! За раз!

Словом, сделка с Сенекой себя оправдала.

Интересно, а остальным также можно помочь?

Что-то подсказывало изнутри: ответ я найду в книге.

Глава 22. Аврора

 — Ab aqua silente cave*, - твердила я, водя руками над небольшим, с миску, контейнером, стоящим на парте передо мной. — Ab aqua silente cave! Ab aqua silente cave, чтоб тебя сфинксы взяли! (*латинская пословица. перевод: Берегись тихой воды. Прим. авт.)

Пот ручьями тёк с лица, падая в наполовину наполненный (водой, конечно, не потом! хотя…) контейнер. Пальцы были деревянными, и с каждой секундой деревенели ещё больше — сказывалось нечеловеческое напряжение.

В аудитории раздавалось напряжённое сопение — вся группа сосредоточилась, каждый над своим контейнером.

На соседнем сиденье, закинув ногу на ногу, примостилась Игрит.

Время от времени призрак подбадривал меня (ну и остальных, раз уж они тоже, пусть и невольно слышали её) песней:

— К черту страх и осторожность,

Покажи нам, что ты можешь…*

(*песня Питера Пэна из фильма «Путешествие в Нетландию»)

Надо сказать, её бормотание знатно отвлекало, но попросить её помолчать было бы грубо: в Аусвер, среди магов, которые могли её видеть и разговаривать, среди (чрезмерно, пожалуй) общительных статуй и живых картин Игрит была по-настоящему счастлива. Робкого, недоверчивого призрака, которого я встретила в первый свой день в Преториуме было не узнать.

— Ab aqua silente cave! — процедила я сквозь зубы, чувствуя, как пальцы сами собой разжимаются, а силы покидают меня.

И тут из контейнера брызнуло! Поднявшийся фонтан обрушился на меня, на Игрит, на Магистра Лепроса — практические стихийные дисциплины ведут сами Магистры.

С парты стекало, образуя лужицу вокруг

Магистр Лепрос помотал головой, как старый пёс, что вылез из воды и наполовину удовлетворённо, наполовину строго кивнул:

— Сбавьте обороты, Зайко. Усердие, конечно, хорошо, но не тогда, когда оно чрезмерное.