Белая ворона
Шрифт:
У той женщины, что приходила к нам в агентство, на лице тоже были веснушки, но на руках кожа чистая. Из чего я сделала вывод, что веснушки на лице были искусственного происхождения… в наше время столько разнообразных косметических средств, что навести веснушки ничего не стоит…
Кроме всего прочего, я мимоходом отметила, что на ногах у этой женщины были кроссовки. Модные замшевые кроссовки со стразами. А та, что приходила в офис, была в черных кожаных туфлях без каблуков, уж это я точно помню, она еще на пороге споткнулась. И волосы у той были немытые, сальные какие-то, а у этой нормальные,
И голос у этой хоть и плачущий, тихий, но в общем обычный, а у той, что к нам приходила, один сплошной надрыв был.
И все это вместе значит…
– Слушай, – проговорила я под влиянием мгновенного наития, – а как тебя зовут?
– Лена, – пролепетала она сквозь всхлипывания.
– Лена, а дальше?
– Лена Сорокина…
Вот те на!
Впрочем, я почти не удивилась. Честно говоря, я чего-то похожего ожидала, потому и спросила о ее имени. Но опять же, все это значит… если у той особы, что приходила к нам в офис, были поддельные веснушки и крашеные волосы – вполне логично предположить, что имя у нее было тоже фальшивое, а настоящая Елена Сорокина здесь, передо мной, жалобно всхлипывает.
Впрочем, сейчас было не самое подходящее время для таких рассуждений.
Я находилась в кладовке, в нескольких шагах от места преступления, вместе с женщиной, чье описание соответствовало описанию убийцы. Нас пока еще не нашли – но это дело времени, через пять минут или через полчаса полицейские непременно осмотрят все прилегающие к кафе помещения и найдут наше убежище…
Кроме того, от пыли у меня все еще чесалось в носу, и я еле сдерживалась, чтобы не чихнуть. Ведь тогда все события ускорятся, и нас найдут не через полчаса, а сейчас, немедленно…
Так, может, оно и к лучшему? Я-то в любом случае ни в чем не виновата…
Правда, у моих знакомых полицейских, у двух бравых капитанов, на этот счет может быть особое мнение. И переубедить их будет очень трудно. Особенно когда они узнают имя рыжей женщины и каким-то образом раскопают, что женщина с такой же внешностью и с таким же именем приходила в наше агентство…
У дяди Васи и так с бывшими коллегами отношения плохие. Некоторые из них думают, что он заколачивает огромные деньги (хотя какие уж тут доходы, еле концы с концами сводим), а другие считают, что дядя Вася постоянно мешает расследованиям. Во всяком случае, двум капитанам начальство строго-настрого запретило с дядей Васей общаться. Ну, ко мне-то это не относится, я всегда могу притвориться, что просто хочу обратить на себя внимание Леши Творогова. Однако в данный момент такая уловка не сработает, меня застанут на месте преступления, и ничего я не смогу доказать.
Была у меня еще одна, пусть довольно призрачная возможность – оставить Сорокину здесь, пусть выпутывается как хочет, а я попытаюсь ускользнуть из торгового центра, может, мне это и удастся, и я не столкнусь ни с Твороговым, ни с Бахчиняном. Но бросить всхлипывающую, перепуганную женщину наедине с ее неприятностями… нет, на это моего окаянства не хватит. Неизвестно к чему я вспомнила, как бежала от полиции в полной панике совершенно одна, и только дядя Вася протянул мне руку помощи.
А
– Я его не убивала! Когда я пришла, он был уже мертвый! Честное слово! Ты мне не веришь?
Делайте со мной что хотите – но я ей поверила. Такая безысходность была в ее голосе, такое неподдельное отчаяние, какое не изобразишь, не сыграешь.
– Вот что, – сказала я тихо, но твердо. – Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, – замолчи. Можешь страдать, но только беззвучно. Иначе нас тут же найдут. Поняла?
Женщина быстро закивала и действительно перестала причитать. И даже почти не всхлипывала.
– Молодец! – одобрила я. – А теперь я схожу на разведку, а ты пообещай мне, что никуда не денешься, что будешь, во-первых, сидеть здесь, и во-вторых – сидеть тихо!
– Обещаю… – пролепетала Сорокина, но видно было, что это обещание далось ей с трудом.
А что ей еще оставалось?
Елена скорчилась на полу за стеллажом. Я тихонько приоткрыла дверь и выглянула.
Возле трупа копошились два человека в белых комбинезонах – видимо, эксперты-криминалисты. Остальные рассеялись по сторонам – осматривали окрестности места преступления и опрашивали возможных свидетелей. Творогова с Бахчиняном пока не было видно, но это ничего не значит.
И тут в нескольких шагах от кафе я заметила магазинчик, торговавший летней одеждой самого низкого пошиба – сарафанами и пляжными балахонами немыслимых размеров и расцветок, соломенными шляпами и парео.
Я выскользнула из укрытия, опустила глаза и быстро перебежала в этот магазин.
Посетители не баловали его вниманием, что неудивительно, учитывая ассортимент, и продавщица, рослая тетка средних лет с лошадиной физиономией, безмятежно читала роман в яркой глянцевой обложке. При моем появлении она оживилась и отложила книгу, однако, разглядев меня и поняв, что я не отношусь к категории ее покупательниц, снова потянулась за романом. Однако прежде задала традиционный вопрос, который уже стал у нее безусловным рефлексом:
– Я вам чем-нибудь могу помочь?
– Можете! – Я показала ей на самый длинный и бесформенный балахон – оранжевый, с сиреневыми разводами: – У вас нет такого же, но потемнее?
Продавщица оживилась, вскочила и метнулась к подсобке:
– Есть, есть, сейчас я вам покажу!
И она тут же приволокла еще два балахона – еще более страшных, чем первый, но действительно темных. На одном по темно-лиловому фону были разбросаны золотые и серебряные звезды. В таких балахонах иногда выступают фокусники на детских утренниках. На втором по темно-бордовому фону повторялись какие-то закорючки, напоминающие иероглифы.
В глазах продавщицы были смущение и робкая надежда – должно быть, даже на фоне ее товара эти балахоны выглядели ужасно, и она никак не рассчитывала их продать.
– У нас акция, – сообщила она неуверенно. – Два таких платья вы можете купить по цене одного.
Разумеется, она не надеялась, что я попадусь на эту удочку: какой женщине в здравом уме может понадобиться такой балахон, а тем более два?
Но мне-то как раз это и было нужно.
– Беру вот эти два! – заявила я решительно. – Только мне еще понадобятся два таких же темных шарфа.