Белая вуаль
Шрифт:
— Женушка моя, вы прекрасны, только снимите вуаль, не прячьте лицо. — Голос мужа заставил учащенно забиться ее сердце. Виолетта, не оборачиваясь, осторожно отцепила края вуали от диадемы и неуверенно взглянула в зеркало.
Когда Виолетта вернулась к гостям, все уже благополучно разместились за столом, кругом сновали официанты в белых рубашках, и лишь место невесты все еще пустовало. Вопреки ожиданиям девушки, никто не стал показывать пальцем, падать в обморок или испуганно перешептываться при виде ее открытого лица. Вскоре Виолетта успокоилась, но в ушах ее до самого вечера настойчиво звучало: «Женушка моя, вы прекрасны…»
Время
— Куда мы идем? — удивленно спросила она у мужа.
— Сейчас увидите.
Супруги вышли в темный коридор, и только теперь Виолетта заметила метрдотеля со свечой, шедшего впереди них в нескольких шагах. Они медленно поднялись по деревянной лестнице и оказались перед массивной дубовой дверью.
— Прошу вас. — Метрдотель открыл комнату, пропустил молодых вперед и неслышно притворил дверь у них за спиной.
В комнате горели свечи. На круглом столике, накрытом белоснежной батистовой скатертью с шитьем, стояла ваза с фруктами, два фужера и бутылка шампанского в ведерке со льдом, на полу — огромная корзина с цветами. А в глубине комнаты — огромная кровать под кружевным балдахином и с зеркалом в изголовье. Виолетта несмело приблизилась к кровати и присела на краешек. Постель оказалась необыкновенно мягкой, а на белоснежной подушке лежали алая роза и ночная сорочка. Тончайшее полотно ручной работы с двумя узенькими лямочками, казалось, могло свободно пройти сквозь обручальное кольцо. Виолетта свернула рубашку и посмотрела на мужа. Леонид выглядел смущенным и, похоже, пытался подобрать нужные слова.
— Виолетта, я понимаю, что наш союз для вас — просто сделка, поэтому можете не сомневаться в своей безопасности… Если позволите, я лягу здесь же, с краю. Поверьте, я не прикоснусь к вам. — Он судорожно сглотнул и опустил глаза.
— Да, конечно, — Виолетта начала нервно перебирать складки на платье, — этот брак — формальность. Но вам все же придется помочь мне расстегнуть платье, самой мне из всего этого не выбраться… А потом я буду очень благодарна, если вы отвернетесь.
Она встала с кровати, сняла фату и повернулась к мужу спиной. Шнуровка быстро ослабла под пальцами Леонида, но тут случилось непредвиденное: как только был развязан последний узелок, платье стремительно соскользнуло с плеч Виолетты и упало к ногам, а Виолетта осталась стоять посреди комнаты в крохотном кружевном бикини. Леонид отвернулся, но она все же успела заметить его взгляд. В этом взгляде была не заинтересованность делового партнера, а жадный мужской интерес. Быстро облачившись в ночную сорочку, Виолетта юркнула под одеяло, а Леонид отошел в дальний угол комнаты, снял костюм, рубашку и остался в узеньких белых плавках. Фигура у него оказалась действительно великолепной, кожа, несмотря на то что на дворе стоял январь, еще хранила смуглый золотистый оттенок летнего загара. Виолетта чуть слышно вздохнула и, пожелав мужу доброй ночи, повернулась к нему спиной. «Женушка моя, вы прекрасны», — снова зазвучало в ее голове. «Все будет хорошо», — подумала она и скоро задремала.
7
…Белая «тойота» неторопливо катила по загородному шоссе. Спешить было некуда, а погода располагала скорее даже к пешим прогулкам: весна в этом году выдалась теплая, и в мае в подмосковных лесах уже можно было найти первые ягоды, а о цветах и говорить не приходилось.
— Ленечка, останови машину.
Виолетта открыла дверцу, с наслаждением потянулась и босиком выскочила на траву. Через минуту ее красный сарафан уже мелькал среди деревьев.
— Ну, где ты там, смотри, что я нашла!
Леонид вышел из автомобиля и поспешил на голос. Легкая фигурка жены почти исчезла из виду, и теперь то слева, то справа доносилось ее озорное ауканье.
— Летка, прекрати прятаться, слышишь? Еще заблудишься… Ну все, я тебя потерял.
— И не надейся! — Виолетта вынырнула откуда-то и обвила руками его шею.
— Сдается мне, что ты меня обманула. Или показывай свою находку, или я решу, что ты специально заманила меня в лесную чащу на съедение диким зверям.
— Моя находка — это ты. Но и без диких зверей дело не обойдется. Я — рысь! — Хитро прищурившись, девушка изловчилась и укусила мужа за ухо. — Ой, не убивай меня, злой охотник!
— Поздно, дорогая, — свирепо вращая глазами, прорычал Леонид, подхватил Виолетту на руки и понес ее, брыкающуюся и визжащую, обратно к машине.
— Ну-у-у… — разочарованно протянула «рысь», когда муж, мягко опустив ее на сиденье, завел мотор, — какой ты скучный, а я-то надеялась…
— Лапка, давай доедем до пансионата. Нас, наверное, уже ждут. За три выходных дня мы прекрасно все успеем, — усмехнулся Леонид. — А помнишь, какой ты была церемонной после свадьбы?
— А ты-то сам! Явился с двумя сумками и замер у порога, как нашкодивший мальчишка…
— Вот, я как бы и переехал… — Леонид не знал, куда деваться от смущения. — Где мне можно расположиться?
— Пожалуйста, проходите в эту комнату.
— Спасибо. Вы позволите, я поставлю сумки возле дивана?
— Да, конечно.
Они помолчали. Первой опомнилась Виолетта:
— Леня, вы, наверное, голодны? Проходите на кухню, я сейчас соображу какой-нибудь легкий ужин.
Леонид неожиданно оживился:
— Вы знаете, приготовление разных закусок — мое любимое занятие. Конечно, сложно поверить, но то, что я делаю, действительно съедобно. Разрешите?
— Пожалуйста, — недоверчиво усмехнулась Виолетта и жестом пригласила мужа заглянуть в холодильник, — попытайте счастья.
Однако через полчаса ей пришлось оставить иронический тон. Салат, картофель и поджаренное до золотистой корочки мясо выглядели весьма аппетитно. Леонид достал из сумки бутылку легкого виноградного вина и поставил на стол.
— Виолетта, у меня есть к вам одна просьба: раз уж мы теперь супруги, пусть фиктивные, перейдем на «ты», хорошо?
— Согласна, и давай поскорее сядем ужинать, а то у меня уже слюнки текут.
— Слушай, ты не кулинарный техникум окончил? — поинтересовалась Виолетта, расправившись с последним куском мяса.
— Нет, у меня к поварскому искусству призвание, а учился я в политехническом. Бросил после третьего курса, так и живу теперь недоучкой, деньги зарабатываю… К сожалению, служителя муз, пусть даже кулинарных, из меня не получилось, чего не скажешь о тебе, я прав?
— Ты о моей работе в музыкальной школе?
— Нет, Шурик говорил, что ты поешь в театре…
— Не в театре — в студии музыки и пластики. Там под мои фонограммы открывает рот длинноногая белобрысая девица.