Белла чао (1943)

Соболев Николай

Иво встал, держа кружку с ракией:

— За нашу победу! За друже Сталина! За друже Тита!

Чуть не поперхнулся — ну никак себе не представлял, что буду пить за здоровье двух Иосифов, Виссарионовича и Францевича. Но раз назвался груздем — полезай в кузов.

После первого тоста дело пошло веселей, народ загомонил, зазвенел ножами и ложками, потянулся к за едой. Жахнули еще за непобедимую Красную Армию, которая мчится и скачет на помощь, потом за девушек, потом за тех, кого с нами нет, а потом я тихонечко выскользнул из комнаты.

Кожаные

опанаки, красные вязаные носки, мохнатую шубару и жилет из овчины я заготовил заранее, а зеленые штаны и так на мне — чем не Божич-Бата, главный герой сербского Нового года, местный раздаватель подарков? Тем более, что мешок я тоже заготовил заранее.

— Здравствуйте, детишки, угадайте, кто я? — борода из мочалы не сильно изменила внешность, но говорить мешала.

— Четник! — заржал Глиша.

— А кто будет ругаться, подарочков не получит!

— Божич! Божич-Бата! — заголосили ребята. — Ура! Подарки!

— Мальчик Марко, — отыгрывал я роль доброго дедушки, — хорошо ли ты себя вел в этом году?

— Да, — вскочил братец, — я убил сотню врагов!

Э-хе-хе, что ж ты все о смерти… Достал из мешка цейсовский бинокль и протянул завопившему от радости младшему. Глише достались итальянские горные ботинки взамен сильно поношенных старых, Луке — набор художника из альбомов, карандашей и прочего полезного.

Когда Иво получал роскошную полевую сумку, неожиданно влез с комментарием Небош:

— Только в бою не носи ее.

— Почему? — в голос удивились Иво, Лука и еще один политработник из Секретариата.

— Как снайпер скажу, комиссара всегда по сумке видно, будь я четником или немцем, первым бы выцеливал.

Лука хмыкнул и почесал затылок:

— А как же тогда литературу носить?

— Да хоть в рюкзаке.

А ведь прав Небош, ой как прав — нельзя выделяться, хорошо еще, что у партизан офицерских фуражек нету, все в пилотках.

С подарками девчонкам мы ломали голову дольше всего, но пронырливый Марко сумел разжиться коробкой с дюжиной флаконов одеколона. Уж не знаю, что он отдал за нее, но вещь исключительно ценная — с гигиеной в полевых условиях все непросто, а у женщин в особенности. Ну и одеколон это же почти духи, правда? Так что мы вполне угадали и неподдельное счастье Альбины, Живки и Грозданы стало нам наградой.

За остальными подарками пришлось выходить из комнаты еще раз: не влезали в мешок. Чешский пулемет Бранко обнял, как родного ребенка, а магазины к нему сгреб в кучу и прижал к груди левой рукой.

Но самый центровой подарок мы сделали Небошу — ружьишко валялось без дела в трофейном обозе и мы выдурили его практически бесплатно, всего лишь за пистолетик-беретту. Хорошее такое ружьишко, бронебойное, с совершенно футуристической для этих времен компоновкой булл-пап — Panzerbuchse MSS-41, и с полным цинком толстеньких патронов.

— Ну и к чему такое? — покрутил странноватую стрелядлу Небош.

— Оптический прицел прикрутить, цены не будет.

— Это

же против танков, а где я вам танки возьму?

— Не только, еще пулеметы, доты и всякое такое.

— Да? — повеселел Небош. — А прицел где взять?

— Вот тут извини, недоработочка, позже добудем.

Праздник удался — пели песни, пили сливовицу и глинтвейн, за который я сорвал овацию похлеще, чем на съезде. Даже танцы устроили под сипение приемника — всех трех девушек приглашали наперебой и мне пришлось долго дожидаться момента, пока сядут батареи и я смогу хоть на секунду уединиться с Альбиной, чтобы вручить отдельный подарок.

Чего мне стоило найти «швейцарский армейский нож» — отдельная песня. Они вполне существовали не только в армейском варианте, но и для гражданского рынка. Например, швейцарцы относили к гражданским модель со штопором — он, дескать, не считается «необходимым для выживания». Ну что тут скажешь? Дикие люди, дети гор.

Ножики часто встречались у итальянских и немецких офицеров, но на такой трофей всегда находилось много желающих, уж больно удобная вещь. Кому рассказать, что я за перочинный ножик отдал «вальтер» — засмеют, но вот чего у нас навалом, так это оружия. Но ничего, еще будем женщинам дарить и цветы, и украшения, и туфли со шляпками.

Мы вышли во двор, в зыбком свете звезд одновременно вытащили из карманов зажатые в кулак сюрпризы и одновременно протянули вперед раскрытые ладони:

— У меня для тебя подарок!

И замерли: у меня в руке лежал «викторинокс» с перламутровыми накладками и ножничками, а у Альбины — тот самый со штопором, только с накладками из дерева.

О’Генри, издание балканское, исправленное.

Я среагировал быстрее, притянул ее за талию свободной рукой, шепнул «Спасибо!» и прижался губами к губам.

Поцелуй вышел на удивление, как чай — крепкий, сладкий и горячий. Но и только, всучив мой подарок и выхватив свой, Аля со смешком ретировалась и похоронила надежды на интересное продолжение праздника. Ну как так, ведь она нашла мне ножик, а я знаю, насколько это непросто, значит, не равнодушна ко мне… Но стоит зайти чуть дальше поцелуя — фьюить и нету!

Повыл немножко на Луну — за что мне такое счастье, зачем я к Альбине так прикипел? Кругом же полно девиц, на съезде почти сотня была, некоторые очень ничего даже по меркам XXI века, а вот вынь да положь Альбину. Да, именно положь. И желательно без одежды.

Люблю я ее, что ли?

Но снова стукнула дверь и рассуждения о смысле и цели жизни прервал Иво, вышедший покурить.

— Что это Альбина так быстро?

— Побежала подарком хвастаться.

— Что подарил? — щелкнул зажигалкой Иво.

— Сам спроси, захочет — покажет.

Рибар затянулся и выпустил в небо густую струю табачного дыма.

— Тебе новое дело, Владо. Готовься к большому переходу.

— Подробности давай, мне надо знать, насколько большой, куда, сколько людей брать, какое снаряжение…