Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась

Kamin Mohammadi

BELLA FIGURA.

The Art of Living, Loving, and Eating the Italian Way

Она идет по улице летящей походкой, подбородок вздернут вверх. Она излучает сияние, будто над ее головой постоянно горит воображаемый прожектор. Неважно, высокая она или низкая, стройная или с пышными формами, одетая скромно или вызывающе. Ее походка, наклон головы – ода грации и самообладанию, и потому

она всегда прекрасна, какими бы ни были черты ее лица. Она – Софи Лорен, Джина Лоллобриджида, Клаудия Кардинале, Моника Беллуччи. Она – итальянка, главная героиня легендарных кинолент и наших римских каникул, – но это вовсе не плод воображения рекламщиков. Она – настоящая, и ее можно встретить на улицах любого итальянского города, городка или деревушки прямо сейчас. Она – само воплощение понятия bella figura, чья миссия – добавить изюминку и перчинку в нашу пресную повседневную жизнь.

Когда я только приехала во Флоренцию, мне самой до этого идеала было далеко. От постоянного сидения за компьютером плечи мои ссутулились, от привычки смотреть вниз, в экран ноутбука или телефона, челюсть стала какой-то вялой, а шея пребывала в вечном напряжении. Лицо окаменело от постоянного стресса на работе и бешеного ритма большого города. Уткнувшись взглядом под ноги, я бежала вперед, не замечая ничего вокруг. Времени не было ни на приветливую улыбку, ни на доброе слово. Я привыкла быть одна, и одиночество мое год от года только укрепляло свои позиции.

На улице я держалась скорее зажато, чем самоуверенно.

Всего один год во Флоренции – а также открытие для себя философии bella figura – в корне изменили мою жизнь. Само понятие bella figura включает в себя все положительные стороны жизни – и неважно, живете ли вы в Риме, Лондоне, Нью-Йорке или Ванкувере. Оно одновременно романтическое и практическое. Этой идеей пронизано все, что мы делаем: будь то еда или способ добраться утром на работу. Это явление охватывает сферу чувственности и сексуальности. Основная цель этой философии в том, чтобы научиться жить без стресса, из-за которого мы выглядим усталыми и издерганными, даже если не злоупотребляем углеводами и усердно занимаемся в спортзале. Bella figura – это щедрость и изобилие, а не мелочность и самоограничение. Итальянка, живущая в соответствии с принципами этой идеологии, знает о важности хороших манер и умеет правильно себя подать. Это не дань отжившим традициям, а способ «сохранить лицо» до тех пор, пока это возможно. Ведь давно доказано, что искренние и регулярные улыбки способствуют выделению гормона счастья, серотонина. Все это не только улучшает качество жизни, но и продлевает ее.

И хотя задача книги – в мельчайших подробностях рассказать об известных всем преимуществах средиземноморской диеты, эти страницы представляют собой скорее дневник путешественника. Десять лет назад я совершенно случайно переехала во Флоренцию, и в первый же год моя жизнь круто изменилась, как и мои тело и душа.

Я убеждена: все, что я узнала, может изменить и вашу жизнь.

Продукт сезона: кроваво-красные апельсины.

В городе пахнет: древесным дымом.

Памятный момент в Италии: моя квартира – во дворце! [1]

Итальянское слово месяца: salve [2] .

Все началось с того, что пошел дождь. Он лил стеной, пока я ждала такси на вокзале Санта-Мария-Новелла во Флоренции. Очередь выстроилась под открытым небом, зонта у меня не было. Когда наконец подошел мой черед, я успела вымокнуть до нитки.

В этом городе я никого не знала и была оторвана от привычной работы, друзей и семьи. Словно потерпевшая кораблекрушение, я барахталась в его

старинных каналах. В руке я сжимала промокший листок с адресом квартиры, где собиралась остановиться. Найдя таксиста, я показала ему адрес и села в машину. Он что-то буркнул и тронулся с места, хмуро косясь на растекающуюся подо мной лужу.

Мы полетели по извилистым мощеным улочкам. Обогреватель работал на полную мощность, и из-за моего промокшего до нитки плаща окна машины запотели. Сквозь мутные стекла я смотрела на каменные стены старинных зданий, возвышавшихся по обеим сторонам дороги. С их карнизов ручьями струилась вода. Улицы были пусты: второе января, город еще отсыпался после праздников. Сама я весь канун Нового года упаковывала коробки и распихивала их по углам родительской квартиры под пристальным взглядом матери. Она ничего не говорила, но каждый ее вздох будто бы безмолвно вопрошал: «Что ты творишь?» Зачем бросать хорошую квартиру и престижную работу – настолько престижную, что, даже перевозя мои пожитки в ее и без того захламленную квартиру, грузчики не преминули показать фирменные тисненые визитные карточки, – и ехать во Флоренцию, чтобы там строить из себя крутую писательницу? Для нее это было как если бы я вдруг заявила, что открываю в Италии бордель.

Таксист замедлил ход, кивнул налево и что-то буркнул. Обернувшись, я увидела величественную колоннаду площади и собор, чей белоснежный фасад отражался на сверкающей мостовой. Мой рот открылся сам собой – не только от красоты площади, но от всей нереальности этого зрелища, взгляд будто сам приковывался к фасаду базилики.

– Si chiama Santa Croce [3] , – сказал мне водитель. Затем, указывая на статую с суровым лицом, добавил: – E quello l`i `e Dante [4] .

Данте был таким же хмурым и неприветливым, как и мой таксист, и все же я улыбнулась. Прямо передо мной, держа в каменных руках книгу, стоял человек, написавший «Божественную комедию» и считающийся отцом современного итальянского языка, и сверлил меня взглядом василиска. Это был добрый знак.

За спиной Данте возвышалась базилика, и вся площадь была словно задумана для того, чтобы вселять в любого, кто ступал на нее, благоговение, восторг и трепет перед ее красотой, заставляя чувствовать себя мелким и незначительным. Так я соприкоснулась с совершенством итальянского стиля, где на первом месте – гармония форм и монументальная красота, производящие неизгладимое впечатление на зрителя. Это было воплощение идеи bella figura в мраморе и камне.

Мы двинулись по какому-то мосту. Водитель указал направо, где над рекой, будто присев на корточки, раскинулся Понте Веккио. Ряды магазинчиков, подсвеченных в ночи, словно парили в воздухе, мерцая, как во сне. Широко распахнутыми глазами я смотрела по сторонам, а тем временем мы уже въехали на Ольтрарно, набережную реки Арно, напротив исторического центра, и двигались по мощеным улочкам к моему новому дому.

– Eccoci, [5] – объявил таксист, приподнимаясь.

Я заплатила, вышла из машины, ступив прямо в лужу, и торопливо зашагала к входной двери. Наконец я оказалась в просторном холле. На выложенный плиткой пол с меня ручьями стекала вода. Справа от меня закручивалась винтовая лестница, и я, взвалив на себя чемоданы, стала подниматься. Наконец, запыхавшись, я присела передохнуть на узкую скамейку в очередном пролете – казалось, это был этаж эдак сто восьмой. Однако до верха было еще далеко. Здание было построено в семнадцатом веке, и в истоптанных за многие столетия ступеньках тут и там зияли выбоины; даже в воздухе как будто бы витали призраки прошлого. Отдышавшись, я пошла дальше и наконец остановилась напротив темно-зеленой двери с потрескавшейся и местами облупившейся краской. В дверь был врезан старинный железный замок, массивный и с большой скважиной. Я вставила такой же старинный ключ и повернула его.