Белое безмолвие смерти
Шрифт:
Он прошёлся туда-сюда, с лязгом втягивая и выпуская когти.
— Итак, мы в патовой ситуации. Продлится она недолго — ровно до того, как ваши союзнички на Равнинах решат вами пожертвовать. В Носфере с этим просто. А я, злодей, время тяну. На психику вам и им давлю. Того и гляди сорвутся…
Ещё пару шагов туда-сюда. Недоумение Меча. Восхищённые взгляды Всадниц.
— Вообще-то мне по работе положено освобождать заложников, а не захватывать. Роль террориста мне совершенно не свойственна. А когда мне навязывают несвойственные роли, я начинаю нервничать. И без всякого драконьего гнева, — слышишь, Егибна? — своими силами могу сделать много всяких мерзостей. Потом, конечно, мне будет стыдно, но это потом…
Ужасно хотелось
— Так что думаем, граждане. И побыстрее. Я не прошу многого, только нормального разговора. Может, я и не заслужил такой щедрости с вашей стороны, но надо. И мне, и вам. Я надеюсь, что жажда справедливости ещё не окончательно заглушила в вас голос разума. Если я услышу хоть от кого-то вменяемую речь, а не вопли в духе «умри, тиран», то постараюсь спасти всех. Если нет — извиняйте. Думаю, эльфы вот-вот начнут.
Глава 25
Со стороны пирамида напоминала гигантскую опухоль. Для того, кто обладал магическим зрением, конечно. Её сила вязкой, кроваво-красной массой колыхалась над городом, из которого высосала все силы. Казалось, ткни пальцем и это страшилище лопнет, обрушивая свою ядовитую мощь на уцелевших жителей. В действительности, жертвенная пирамида могла выдержать боевые заклинания сильнейших магов Носфера без вреда для себя. Строили на совесть. Но в каком-то смысле иллюзия была верной. Одно неосторожное движение, которое даст Упокоителям понять, что он уже здесь — и её хозяева обратят всю накопленную мощь в смертельные заклинания. Жрецы и так сидят, словно на иголках, вести с фронтов их совсем не радуют, начальство пропало неведомо куда, о Судии ничего не слышно…
Креф бы пожалел бедняг, запертых в своей каморке на вершине строения, вынужденных сохранять бдительность тридцать часов в сутки, ожидая новостей, скорее всего дурных… Если бы не видел, что они сделали с городом. Половина населения, в основном старики, женщины и дети, уже окончили свою жизнь на вершине пирамиды, причём не самыми лёгкими способами. Большинство боеспособных мужчин угнали на фронт. Уцелевшие влачили жалкое существование, едва не умирая от голода и в ужасе шарахаясь от каждой тени. При этом им регулярно объясняли, что мёртвые счастливее живых. С учётом подобной философии, Креф вообще удивлялся, как хоть кто-то из подданных Упокоителей дожил до нынешнего времени. А ведь ухитрялись не только цепляться за жизнь, но и детей воспитывать, и производить что-то ценное, и от мародёров отбиваться — что может быть лучшим доказательством философии Братства? Видя подобную жизнестойкость, Багровые Огни, вероятно, зубами скрипели — настолько она расходилась с их учением. А запретить подданным выживать — нельзя, слишком уж ценный ресурс, без него войну не выиграешь.
И вот сейчас приходилось изображать из себя одного из этих несчастных. Мало просто одеться в лохмотья, мало выучить крадущуюся походку, научиться шарахаться от каждого шороха, зверем смотреть на любой кусок еды, будь этим куском даже твой ближний… Актёрских навыков не хватит — магия поправит, на такое дело сил не жалко. Тело само делает, а ты внутри остаёшься прежним — сильным, гордым, храбрым…
Мало. Почуют чужака. Один из десяти смертных обладает такой чувствительностью — но по закону подлости как раз он на дороге и попадётся. И побежит докладывать высоким господам, чтобы выторговать высшую награду — месячную неприкосновенность для жертвоприношений. Так никогда и не узнает, что тот, кого он заложил, пришёл избавить от пирамиды навсегда, и не только несчастного доносчика, но и семью его, если осталась, и друзей… и вообще город. А узнал бы — не поверил, что такие чудеса бывают. В здешних сказках Воскресители — те ещё чудища, Багровые Огни в сравнении с ними покажутся ангелами милосердия… ну, или демонами милосердия, для них большой разницы нет.
Чтобы здешние перепуганные людишки не приговорили себя по дурости, надо научиться подражать им внутренне. Вырастить, взлелеять внутри себя тот комок боли и ужаса, что каждый из них носит под сердцем. Научиться чувствовать себя куском мяса, слабым и уязвимым. Забыть о том, что умеешь ломать мечи голыми руками, о молниях, готовых вырваться из глаз, о защитных амулетах за поясом, о сотне подкрепления, наконец, готовой ворваться в город через пять минут после твоего зова. Месяц назад Креф считал такое невозможным для себя. У него никогда не было особых талантов к перевоплощению. На всякую угрозу отвечал просто и жёстко, оправдывая поговорку, что боевой маг — это диагноз.
А потом объявился Судия… И забытые тридцать лет назад чувства вдруг стали донельзя актуальными. После того, как волшебник в третий раз проснулся среди ночи в холодном поту и с криком, он понял, что больше нет разницы между архимагом и последним золотарём. Для Него — все добыча. Архимагу даже хуже, он заметнее.
Со стены спрыгнула бесшумно спрыгнула мохнатая тень. Креф, как и полагалось, сначала шарахнулся от чудовища, нашаривая взглядом направление для побега. Потом, убедившись, что посторонних в зоне видимости нет, спросил одними губами:
— Сколько?
— Было восемь. Теперь шесть. И четверо в самой пирамиде.
— План, — ему в руку перекочевал листок бумаги со схемой расположения вражеских часовых. Креф быстро просмотрел значки, удивляясь про себя, как оборотень своей здоровенной лапой сумел удержать пишущую палочку. Или он для этого человеческий облик принимал? В тылу противника?! Отчаянный храбрец ему достался в напарники, если так…
Значит, две горгульи, три мага, один вампир — вероятно, старший в этой банде. Двое убитых были простыми смертными воинами, без магических способностей. В пирамиду, понятное дело, заглянуть не удалось, но скорее всего тоже маги. Возможно, один вампир, или иной монстр для охраны. Обычно караул менялся каждые пятнадцать часов, но с момента объявления чрезвычайного положения эти четверо сидели в башне бессменно. Плюс — как бы ни взбадривались эликсирами, бдительность уже должна была упасть, у смертных особенно, но и у вампира в какой-то мере. Минус — невозможно подсмотреть, кто входит и выходит.
Волшебник быстро отправил сообщение в штаб. Ответ поступил только через три минуты, но Креф знал его ещё раньше, чем ожил амулет связи. Только обычное подкрепление, сотня штурмовиков. Ничего сверху, действовать по заранее намеченному плану.
Это значит, что шестерых снаружи зачистят, город под контроль возьмут, но четвёрку в пирамиде он должен брать сам — магов с дипломом в отряде больше не было, только два подмастерья. Очень удобно для магистра, драк его задери. Если операция провалится, некого будет даже судить — двадцать восемь тысяч жертв можно просто списать на покойника. То есть на него, Крефа. Благо, в городе ничего особо ценного не осталось, да и поселений вокруг немного. Ценные территории не так берут — десятки агентов и боевых магов, тысячи рыцарей… А у этого местечка даже имени не было — только номер в военных документах.
Пошли они в Гнилую Пасть! Креф твёрдо намеревался не только выжить, но и успешно выполнить задание, сохранив при этом жизни несчастных горожан. После этого у магистров просто не останется иного выбора, кроме как провозгласить его героем.
Защитные заклятия на пирамиде он перебрал ещё вчера. Грубая сила, десятикратное дублирование одних и тех же плетений. Взломать практически нереально, а вот обойти…
— Зиркер, в момент атаки мне нужно будет чем-то отвлечь ребят в пирамиде. Секунды на три, не больше. Но это должно быть что-то такое, что их не напугает. Не даст повода для срыва.