Белое озеро: Охота на лис
Шрифт:
— Ты в своем уме?! — сорвался и заорал Лис.
У нее задрожали губы.
— В чем ты меня обвиняешь?
— Ты же знала! Наверняка знала! — он пытался посчитать, когда был зачат этот ребенок. Ясно, что летом, но когда?! Простые математические подсчеты оказались ему неподвластны. — Ладно, может, ты не знала осенью, когда оставалась! Но когда мы прилетали на вертолете, ты наверняка знала! Знала!
— Знала, — так же тихо отозвалась она.
— Так какого черта, Лиса?! — он мог только орать. Орать, чтобы вдохнуть побольше воздуха с криком. Но никак не получалось. Воздуха по-прежнему не хватало, и в груди кололо. —
— А почему ты на меня кричишь? Ты… ты не рад этому ребенку?
— А я должен быть рад?! Твою мать, Лиса! Я пробивался к тебе через лед, потому что в поселке Акколь еще не вскрылся. На озере волна такая, что катер подлетает! Как я тебя довезу, как?! Или что — ты будешь рожать здесь?! Или в катере?! Черт, Лиса…
Он резко взмахнул руками, а потом бессильно их опустил. Выдохнул глубоко.
— Тебе нужно что-то взять с собой?
— Да, — так же тихо отозвалась она. — Вот.
Только тут Лис заметил стоящий у ее ног рюкзак. Молча подхватил его, закинул за плечи и обернулся. Спуск к берегу сырой и скользкий. Еще и это… Лис на секунду, только на секунду зажмурился. А потом развернулся и подхватил Лису на руки.
— Что… Что ты делаешь?!
— Лучше молчи.
Лиза смотрела на его поджатые губы, в обычном состоянии крупные и даже пухлые, на сжатые челюсти, на прищуренные глаза. В этот момент катер в очередной раз подлетел на высокой волне, упал вниз. Все тело отозвалось волной боли, и Лиза не сдержалась — охнула. Лис повернул голову.
— Ты как?
— Нормально. Все в порядке.
Лиза не покривила душой. Теперь, вот именно теперь она точно знала, что все в порядке. И все будет в порядке. У них есть еще несколько часов, Лиза была в этом уверена. В ней словно тикали какие-то внутренние часы, и их показания Лиза умела считывать довольно точно. Еще есть часов шесть. Или восемь. И озеро они должны успеть пройти, пока схватки еще не слишком сильные. Это пока даже и не схватки — предвестники.
Так что все в порядке. Лис рядом. Теперь точно все в порядке.
Но еще пару часов назад все было не в порядке. Еще утром Лиза стояла посреди дома в состоянии полнейшего ужаса.
Страх подкрадывался к ней за эту зиму не раз. Не раз Лиза пожалела о своих словах: «Я останусь здесь».
Тогда, в октябре, Лиза точно не знала, что ждет ребенка. Но подозревала. Однако ничего не сказала и не сделала. Почему-то. Лиза себе не могла объяснить, почему. Может, надеялась, что эта задержка — просто задержка. Но это оказалось не так.
А когда у ее дома совершил аварийную посадку тот вертолет… Когда прилетели спасатели… Тогда Лиза уже знала точно, что беременна. Она попыталась вспомнить, что чувствовала тогда. Какую-то странную непреходящую эйфорию. Невероятный прилив сил — Лиза тогда казалась себе всемогущей. У нее ничего не болело, ее не тошнило, вот вообще никаких тревожащих симптомов. Только не приходят менструации. И буквально за неделю до инцидента с вертолетом, лежа в кровати, Лиза вдруг ладонью почувствовала, что она, ладонь, слегка выгибается вверх. Что ее живот уже не совсем плоский. Первый, видимый признак того, что она ждет ребенка. Что он там. В ней. С ней. Ребенок ее и Лиса.
Эйфория, да. Именно этим чувством тогда была полна Лиза. Эйфория, ощущение того, что ей все буквально все по плечу. И все же она бы, наверное, улетела с Лисом. Слишком сильной оказалась неожиданная радость, когда Лиза увидела его. Она бы улетела, если бы для нее нашлось место в вертолете. Тогда. Сразу. Но его не было. Начальник спасателей сказал: «Девушку взять не смогу». Правда, потом он добавил про эвакуацию. Но уже — нет. Нет, Лизе не нужна эвакуация. Ей не нужно, чтобы за ней специально высылали вертолет. Что с ней, в конце концов, происходит? Она беременна. Она ждет ребенка. Это состояние естественно для женщины, это не болезнь. Единственный момент — роды. Но Лиза уже примерно прикинула, что срок у нее в середине апреля, не раньше. А значит, Лис успеет ее забрать.
А Лис… Еще неизвестно, как он на это все отреагирует. Нужен ли ему этот ребенок. У Лиса и так на его обеспечении двое людей, которые от него зависят. Нужен ли ему третий? А Лиза… Лиза, если что, сама справится. Главное, чтобы он ее весной отсюда забрал.
Эта эйфория, эта уверенность в собственном всесилии сыграли с Лизой злую шутку. Потому что продлилось это состояние недолго. И где-то к концу января или началу февраля состояние Лизы поменялось на ровно противоположное. На Лизу навалилась жутчайшая апатия. По утрам ей приходилось заставлять себя вставать с постели. Иногда — только для того, чтобы снова затопить прогоревшую печь, иначе можно замерзнуть. Она просто лежала, часами могла лежать. Пока Черныш не приходил ей вылизывать лицо, или пока Туман не начинал скулить у двери. Вернувшийся в начале зимы мсье Портман после Нового года неожиданно исчез — улетел и не вернулся.
Впрочем, Лиза не слишком огорчалась по этому поводу. Ей бы себя как-то обслуживать, да Черныша с Туманом. К марту ей стало как-то немного полегче. Вялость и апатия чуточку отступили. Но стало тяжело двигаться. Лизе казалось, что у нее просто огромный живот. Может, у нее двойня? Малыш уже активно двигался, и Лиза то и дело ощупывала свой живот. Нет, похоже, что один. Просто крупный. Весь в отца.
А потом пришел страх. Он явился ночью, не званный. И остался. Необъяснимый, не поддающийся ни анализу, ни логике.
Просто страх. Страх быть одной, здесь. Без Лиса.
И Лиза принялась его ждать. Когда он не приехал в то время, в которое он приехал в прошлом году, страх захлестнул Лизу с головой. С трудом, но она протоптала дорожку на смотровую площадку и повесила там красное полотенце. Но катеров не было. Ни одного не прошло. Лиза проводила по многу часов на смотровой площадке, вглядываясь в черную гладь Акколя.
Ничего. Никого. И страх подбирался с новой силой. Почему нет катеров? Где, ну где же Лис?!
А сегодня Лиза не обнаружила красного полотенца. Ветер поднялся настолько сильный, что сорвал полотенце и унес куда-то. Но катеров по-прежнему не было видно. Лиза постояла еще какое-то время, а потом пошла домой. Именно по дороге домой ее настиг первый толчок. Несильный, но пропустить его не было никакой возможности.
Первый, едва заметный предвестник, что внутри Лизы началось ее персональное землетрясение.
Она тяжело дошла до дома, еще раз проверила рюкзак, в который собрала все необходимое еще в первых числах апреля. И осела на кровать. Где-то близко подкатили слезы, но Лиза запретила себе плакать. Какой в этом смысл? Слезы не помогут ей в родах. А родит Лиза сегодня.