Белое проклятие караханы
Шрифт:
Свет, с усилием отогнав тягостные воспоминания, беззвучно обрушился на остановившегося насильника. До сидящих вокруг костра донесся лишь хриплый стон, который они встретили новым взрывом хохота и непристойностей.
Однако этот взрыв тут же превратился в изумленный, а потом и испуганный общий вопль, когда от ближайшего костра, до которого было никак не меньше пяти саженей, вылетело безвольное тело гиганта, раскинувшего в полете руки и ноги так широко, словно пытался объять всю поляну. Гигант так и рухнул огромным крестом в костер, взметнув кверху яркий сноп искр, и едва не затушив его. Впрочем, пламя тут же нашло благодатную пищу, и с довольным «урчанием» начало поглощать сухую одежду здоровяка. А тот не реагировал, задрав к небу лицо с невидящими глазами, повернутое под таким неестественным углом, что сразу стало понятным – этот человек уже ни на что не будет реагировать.
Два бандита бросились вытаскивать тело за ноги из костра и сбивать огонь с горящей одежды, а остальные вскочили навстречу стройному широкоплечему парню с приметными ясными глазами и двумя глубокими морщинами на переносице. Парень вышел из леса, держа за руку девочку. В руках у него не было оружия, но он смело остановился напротив разбойников, уже тянувших руки к разномастным клинкам.
– Бросьте оружие, – сказал Свет, протянув вперед с выставленной вперед ладонью, словно та могла защитить от острой стали, – и вы останетесь живы.
– Ах, ты.., – взмахнул клинком один из бандитов. И тут же осел, еще не ощущая боли, но с ужасом глядя, как сабля медленно, словно нехотя, падает вниз вместе с кистью его руки, начисто срезанной неведомым лезвием. Оружие с тупым стуком опустилось на землю, и тут же рядом упал его владелец, заливая все вокруг кровью.
Свет не спеша подошел, подобрав одну из своих молний – подарок учителя. Он положил ее рядом с другими, в потайной карман, машинально оттерев, хотя ничто не могло пристать к острейшему диску, покрытому непонятными знаками. Затем он занялся раненым, благо среди наук, которыми он овладел благодаря мудрому мастеру, лекарское дело было не на последнем месте.
– Следующий получит в голову, – бросил он толпе сгрудившихся бандитов, склонившись над телом и отрывая рукав рубашки потерявшего сознания разбойника – будущий жгут.
Еще один из бандитов – видя, что незнакомец занят рукой их подельника – попытался было незаметно прыгнуть ему на спину. Однако он тут же рухнул, дернув руками в направлении расколотого надвое лба. Больше никто из потрясенных противников не мешал Свету, вернувшему на место и эту молнию, показывать свое врачебное искусство. Тем более, что из лесной тьмы вдруг выпрыгнул, и уселся напротив них огромный серый пес, который словно нарочно зевнул, показав всем огромные клыки.
Наконец Свет закончил, подошел к тлевшему до сих пор трупу здоровяка и достал из уцелевшего от огня кармана штанов связку ключей.
– Все? – спросил он маленького круглого бандита, оказавшегося к нему ближе других.
Тот судорожно мотнул головой и вытащил из кармана еще одну связку, одним движением выделив самый большой ключ.
– Этот от общей цепи, – угодливо сказал он, кланяясь.
Свет взял ключи и, не обращая больше внимания на согнувшегося в глубоком поклоне коротышку, направился к пленникам. Отомкнув общую цепь, он протянул обе связки глядевшему на него исподлобья мужчине с заросшей курчавой бородой черного цвета. Убедившись, что тот правильно понял его жест, Свет снова вернулся к коротышке.
– Куда вы их вели? – спросил он, стараясь сдерживать свой гнев.
– В Шадзару, на рынок, почему-то удивился толстяк, – а одну – в Обитель Дао.
Он не заметил, как едва дрогнули ресницы охотника; в глазах Света вспыхнули недобрым огнем искры зарождающегося гнева.
– Присоединяйся к нам, величайший из воинов, – воскликнул толстяк, – четверть, нет – половина выручки будет твоей.
Свет, чувствуя за спиной тяжелое дыхание освободившихся узников, отрезал: «Нет!».
– Но ты отпустишь нас? Мы не сделали ведь тебе ничего плохого, – коротышка суетливо полез за пазуху, выудил толстый кошель и протянув к охотнику руку, высыпал на нее горсть монет.
Свет покачал головой:
– Да, вы не сделали мне ничего плохого, – он усмехнулся – вспомнил только теперь о лодке, которая догорала сейчас ниже по течению Большой, – но отпустить вас не могу. Может они вас отпустят?
Охотник показал в темноту, где сгрудились, недобро посверкивая глазами, бывшие узники. Затем он шагнул в сторону, вверяя судьбу насильников освобожденным им людям. Те молча двинулись на коротышку; на других грабителей, покорно ждущих своей участи у костра.
И тут же – к великому удивлению Света – на бывших хозяев были сноровисто надеты их собственные оковы. Мужчина, которому охотник оставил ключи, захлопнул последний замок и, злорадно усмехаясь, бросил обе связки в костер.
Все вдруг вздрогнули, когда с того места, где недавно лежали пленники, раздался пронзительный женский крик:
– Ты что делаешь шакал и сын шакала!? Вы что, не думаете освобождать свою Предводительницу?
Последовавших затем сочных, полных немыслимых поворотов и сравнений ругательств Свет не слышал ни разу в своей жизни. Он густо покраснел и шагнул в сторону, когда мимо него пронеслась толпа, несколько мгновений спустя сгрудившаяся у повозки. Последняя тряслась, словно в ней метался раненый зверь.
Бестолково крича; пытаясь взломать дверцу, свернуть засов с надежным замком, все как будто одновременно вспомнили о ключах и ринулись мимо Света обратно к костру. Тот, немного оглушенный непривычным шумом и мельканием тел, подошел к повозке и, примерившись, обрушил на замок свой кулак. Добротно сработанный искусным мастером замок выдержал; хрустнул засов, который, визжа гвоздями, выскочил из гнезда.
Дверца, оглушительно треснув о стенку повозки, распахнулась, и мимо юного охотника – даже не глянув на него – прошла черноглазая стройная красавица с пышной копной темных волос, волной спадающих на спину.
Свет вдруг произнес вполголоса слова поэта:
– Та черноокая красавица,
Оставившая без ума мужей без счета…
– Фардос? – изумленно произнес один из тех, кто окружил свою Предводительницу.
Свет словно очнулся.
– Ты тоже слышал о Фардосе? – он только сейчас осознал, что говорит с незнакомцем по-парсийски – на языке, чьи многообразие и сочность показала только что запертая в повозке двуногая хищница.
Незнакомец картинно потряс поднятыми к небу руками:
– Слышал ли я о Фардосе?! Слышал ли я о Фардосе?!!