Белое станет черным
Шрифт:
– Сейчас узнаете, – ответил дьякон.
Он еще несколько минут рылся в бездонных закромах Всемирной паутины. Затем поднял взгляд на Марго и прочел нараспев:
Смотрел осовело барышнин глаз –Под праздник работай за двух.Красная лампа опять зажглась.Позвонила! Огонь потух.И вдруг как по лампам пошло куролесить,Вся сеть телефонная рвется на нити.Шестьдесят– Ну как? – поинтересовался с улыбкой отец Андрей. – Вот вам и ваши цифры. Шестьдесят семь – десять.
– Это что? – подозрительно прищурилась Марго.
– Стихи, – ответил дьякон.
– Это я поняла. Иначе бы вы так не завывали. Но чьи они и про что?
– Поэт в рождественскую ночь пытается дозвониться своей возлюбленной, – объяснил дьякон. – Снимает телефонную трубку и просит «барышню» соединить его с номером шестьдесят семь – десять.
– Вот как, – неопределенно проговорила Марго. – А поэта, надо полагать, зовут Маяковский?
– Именно так, – кивнул дьякон.
Марго была взволнована, но вида подавать не хотела. Она лениво отпила «Порто», поставила бокал на стол и задумчиво повертела его за ножку.
– Значит, все-таки Маяковский, – проговорила она. Подняла взгляд на дьякона и добавила с надеждой в голосе: – Но ведь не самоубийство?
Дьякон покачал головой:
– Нет. Маяковский застрелился в тридцатом году. А эти стихи написаны в двадцать втором.
– Слава богу, – вздохнула Марго. – А нам важна дата?
– Не знаю. Но тут, в сносках… – отец Андрей слегка качнул смартфоном, – написано, что эту поэму проиллюстрировал Александр Родченко. Сделал для нее фотомонтаж.
Марго обдумала эту информацию и сказала:
– Кому Маяковский пытался дозвониться в рождественскую ночь 1922 года? Как звали его возлюбленную?
– Ну, это известно. Он звонил Лиле Брик. Она была любовью всей его жизни. Он с ней жил. Ну, то есть… – дьякон слегка замялся, – жил в семье Лили и ее мужа – Осипа Брика. Он считал Бриков своей семьей.
– Да, я об этом слышала, – кивнула Марго. – Любовь втроем. Прямо шведская семья.
– Не опошляйте, – попросил дьякон.
Марго дернула острым плечиком:
– Да я и не опошляю. Знаете, что в этих стихах самое странное?
Дьякон уставился на нее с любопытством.
– Посмотрите, где была написана поэма? – попросила Марго. – Обычно это указывают после текста.
Дьякон отщелкнул клавишей несколько виртуальных страничек и сказал:
– В Москве.
– А где жила Лиля Брик? Тоже в Москве?
– Ну да. Маяковский указал в поэме не только ее телефон, но и адрес. Вот, послушайте…
В проулок! Скорей! Водопьяному в тишь!Ух! А то с электричеством станется –Под Рождество на воздух взлетишьСо всей со своей телефонной станцией.– Водопьяный переулок, – подытожил дьякон. – Там они и жили – Лиля Брик, Осип Брик и Маяковский.
Марго наставила вперед палец и назидательно произнесла:
– Вот в этом-то все и дело. Если Маяковский жил с Бриками одной семьей, то почему он в рождественскую ночь не был с ними? Ведь Рождество обычно празднуют всей семьей. Где он шлялся? И почему просто не приехал к Лиле, а тратил время и силы, пытаясь ей дозвониться?
– Вы просто гений! – восторженно произнес отец Андрей. – Не переставаю вам поражаться.
– Не «не переставаю», а «не перестаю», – поправила его Марго. – Вижу, за прошедший год вы поглупели ровно настолько же, насколько я поумнела. Слушайте, а может, я беременна? Говорят, что беременные женщины умнеют. – Марго прикинула что-то в уме и облегченно покачала головой. – Нет, беременность исключается. Сто процентов.
– Уверены?
– Да.
Отец Андрей усмехнулся.
– Что ж, теперь, когда мы узнали, что вы не беременны, можно вернуться к нашему делу. Значит, Родченко указал нам на поэму Маяковского. А Маяковский в поэме дал «наводку» на квартиру Лили Брик. И Родченко, и Маяковский указали на одну и ту же квартиру…
– Значит, клад находится именно в этой квартире! – воскликнула Марго. – Если, конечно, дом еще не снесли.
Дьякон прищурил карие глаза.
– А вы так уверены, что это клад?
– Ну, это я фигурально выражаюсь. Ведь кладом могут считаться не только деньги и драгоценности.
– А что еще? – насмешливо осведомился отец Андрей.
– Ну, там… рукописи, письма… – «И тому подобная чушь», – хотела добавить Марго, но сдержалась. – Давайте лучше подведем итоги нашего расследования, – сказала она. – Итак, коллекционер Шихтер нашел негативы Родченко. Если учесть, что негативов после Родченко осталось море, то, значит, эти – какие-то особенные. Например, Родченко никогда не делал с этих негативов снимки. Как вам такой вариант?
– Годится, – кивнул дьякон.
– Думаю, Родченко сфотографировал что-то такое, что его напугало или насторожило, – продолжила Марго, наслаждаясь собственной безупречной логикой. – Поэтому он и не стал делать с негативов отпечатки, а сами негативы надежно спрятал. Если бы не спрятал, они бы давно уже нашлись, – пояснила она, и отец Андрей кивнул, соглашаясь с ходом ее мысли.
– Идем дальше, – продолжила Марго. – Думаю, что для поисков негативов Шихтер нанял специального человека. Сам он был слишком ленив. Этот специальный человек отыскал негативы и отослал их Шихтеру. А вскоре явился за платой. Шихтер отказался платить… ну, или заплатил слишком мало. И тогда этот «специальный человек» решил, что Шихтеру самое время поплавать в лотке с проявителем.
Марго сделала глоток «Порто», облизнула губы и добавила:
– Интересно, он успел выбить из Шихтера всю сумму до того, как его утопить?
– Вы удивительная женщина, Марго, – мягко произнес дьякон. – С вашим умением связывать факты в цепочку вам нужно работать в милиции.
– Спасибо, нас и здесь неплохо кормят, – сказала Марго, усмехаясь. Она достала из сумочки сигарету, изящно вставила ее в губы и так же изящно прикурила от золотой зажигалки. Выпустила струйку дыма в сторону дьякона и поинтересовалась: – Лучше скажите, что мы будем делать дальше? У вас есть какие-нибудь планы?