Белое танго
Шрифт:
— А вот как раз мои связи здесь ни к чему. Лишние вопросы, лишние обязательства. А с ним все просто, быстро…
— Дешево, — закончила за него Таня.
— Кстати, не так уж и дешево. Как понял, что нужен нам, стал торговаться, будто на одесском базаре. Надбавка за срочность, все в таком роде…
— Как романтично! — Таня вздохнула.
— Тебя пусть это не волнует. Все расчеты с Дарлингом беру на себя, и твои подъемные тоже. Тысячу долларов.
— М-да… Ну спасибо тебе, папаша, за доброту твою, за щедрость!
— Что-то не слышу искренней благодарности в голосе.
— Моя доля, полагаю, пошла в уплату за мою жизнь?
Шеров раскрыл портфель, лежащий на столе.
— Вот, — сказал он, достав тоненькую прозрачную папку и протягивая ей. — Золотые векселя «Икарус» на твое имя. С пятнадцатого сентября гасятся по номиналу плюс десять процентов. Лондонский адрес конторы — на корешке.
Векселя были внушительные — голубоватые, с лист писчей бумаги величиной, на хрустящей бумаге с водяными знаками в виде стоящего льва, с золотым обрезом. Под витым логотипом «The Icarus Building Society, pie. London, SW» было каллиграфическим почерком вписано: Mrs. Tanya Darling (Zakharzhevska). В самом центре был крупно напечатан номинал, буквами и цифрой. Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Векселей было три.
— Вот, — повторил Шеров. — Итого сто шестьдесят пять тысяч. Это чуть меньше трехсот тысяч долларов. Через три месяца будешь богатой женщиной.
— А не многовато? И почему только через три месяца?
— Сумма включает не только твой гонорар, но и премию за два года работы и еще… Пока ты была в командировке, я в твою квартиру одного нужного человечка прописал. А тебя выписал. Для упрощения дела.
— Ну, все предусмотрел! — кисло усмехнувшись, проговорила Таня.
— Да, — не без самодовольства подтвердил Шеров — Первое время поживешь у своего благоверного. У него квартира в этом, ну, район такой зажиточный в самом центре Лондона. На "М" начинается.
— Мэрилебон, что ли? Или Мэйфэр?
— Вроде второе… Ну да, ты ж у нас образованная…
— Это престижный, дорогой район. Что ж он джинсами-то дрянными приторговывает? Не вяжется как-то.
— Вяжется. Это у нас тут бизнес широко понимают, с размахом. А там коленкор другой. В последних мелочах выгоду блюдут, скряжничают. И твой такой же.
— Не уживемся, — убежденно сказала Таня.
— А никто и не просит уживаться. Даже временно. Женишок обещал на первых порах к тетке перебраться… В общем, тысячи тебе до сентября с лихвой хватит.
Освоишься, осмотришься, паспорт британский выправишь. Если уж совсем прижмет, продашь векселек. Бонус, правда, потеряешь.
Таня провела пальцем по золотому обрезу векселя.
— Так-то оно так, но наличность все же надежнее…
— Опомнись, это же двадцать пять-тридцать пачек, даже если сотенными! Как повезешь такую груду, где спрячешь? Я, конечно, на предмет таможни подстрахую, но мало ли… Такая сумма — это ж расстрельная статья однозначно! А три бумажки — их еще поискать надо, а если даже найдут, то еще доказать, что они настоящих денег стоят.
— А стоят?
— Ну что ты, что за сомнения? Фирма надежнейшая. — Шеров понизил голос:
— Многие из этих, он показал на потолок, — там средства размещают. Партийными денежками британский капитализм помогают строить. Про приватизацию слыхала?
— Приватизация… — Таня задумалась. — Это когда что-то в частную собственность передают?
— Вот-вот. Там сейчас Тэтчер с этим делом вовсю развернулась. Ну а наши, не будь дураки, под себя подгребают. В том числе через «Икарус».
— А ты? — настойчиво спросила Таня. — Ты тоже вкладываешься?
Шеров пожал плечами.
— Я человек маленький.
— Ладно, беру, — решила Таня. — Но смотри, если надинамишь… Не только из-за бугра, с того света достану.
— Помилуй, Танечка, да когда это я тебя… А в придачу к векселям я тебе дорожный чемоданчик подарю. С секретом.
— С полой ручкой, что ли, или с дном двойным? А то псы государевы таких секретов не знают!
— Забудут, коли псарь прикажет.
— Интересный у тебя псарь, — заметила Таня. — Про чемоданчик приказать может, а про денежки — нет.
— Элементарная служебная этика, дорогая. Одно дело — намекнуть, чтобы не особенно копались в багаже, и совсем другое — чтобы кучу инвалюты не заметили.
Говорил он вроде бы складно, но Таню не убедил. Впрочем, сейчас диктовать условия она не могла. Молча взяла у Шерова красивые бумажки, небрежно бросила в сумочку, не упустив из виду скользнувшую по его лицу гримасу.
— Ну ладно, пошли с суженым знакомиться, — с легким вздохом сказала она. — Надеюсь, вы ему про меня лишнего не напели.
Она не стала выяснять, сколько конкретно причиталось мистеру Дарлингу за эту услугу, но, судя по его поведению, гешефт он посчитал для себя выгодным и отрабатывал вовсю. Встал при ее приходе, горячо пожал руку, даже к сердцу поднес, разве что не поцеловал, выразил радостное удивление по поводу ее английского, пытался говорить какие-то комплименты насчет внешности, но довольно быстро исчерпал их запас. В наступившей паузе Шеров сказал:
— Вы, голубки, поворкуйте пока, а нам с Ариком надо кой-какие организационные вопросы решить.
Оставшись с Таней наедине, Дарлинг плеснул себе в бокал «Курвуазье», не подумав предложить ей, отвернулся, прихлебнул немного. Потом будто опомнился, поглядел на нее, оскалив зубы, и произнес:
— О, поверьте, Таня, я счастлив, что…
— Да бросьте вы! Бизнес есть бизнес. Давайте сразу договоримся, что отношения наши останутся сугубо деловыми.
Он как-то сразу поскучнел — а может, наоборот, расслабился, поняв, что здесь нет нужды ломать комедию и тратить силы на натужный шарм.