Белокнижник

Скачущее пламя пожара озаряло мечущихся в испуге людей. Они опасались приближаться к полыхающей стене конюшни ближе, чем на несколько шагов. Издалека плескали водой из ведер и снова мчались к колодцу, где огромный кузнец Мехун без устали вращал тяжелый ворот.

– Проклятый колдун!
– злобно, но негромко шипел он сквозь зубы.
– В следующий раз всю деревню спалит.

– И не говори, третий пожар за лето!
– Староста воспользовался возможностью передохнуть и охотно поддержал беседу.

– Вот пошли бы и подняли на вилы окаянного, а то только языками треплете! А он, между

Кузнец потупился, а староста, не моргнув глазом, привычно ответил обычной отговоркой:

– Ты же знаешь, Матрёна, мы копим деньги на хорошего охотника за нечистью. Уже пятьдесят золотых собрали! И к следующему урожаю от колдуна не останется и следа.

– Да ты уже который год все деньги собираешь! А за это время и коровы пали, и малярией полдеревни переболело, и уже который пожар за лето тушим.

– Совсем Матрена сдурела, на верную смерть нас отправить хочет. Где это видано, с вилами да топорами на дьявола идти, - перешептывались мужики.
– Говорят, это дух покойного лесника вернулся, чтобы отомстить Любаве за то, что она замуж за него не пошла! А заодно и всю деревню сгубить хочет.

Жители пострадавшей деревни опасливо косились в сторону черного леса. И в третий раз за лето над покосившейся избушкой колдуна мрачным столбом поднимался густой темно-зеленый дым.

Я никогда не мнил себя великим волшебником, но чтобы четыре раза подряд не получилось заклинание ветра для разгона комаров - такого даже первокурсник магической академии не мог допустить. Ах да, перепутал, там же пальцы левой руки надо скрещивать, а если правой - это наоборот насекомых подманит. За те пять лет, что я живу в этой избушке, никак не привыкну к полному отсутствию комфорта. Я Иван Запяткин, молодой и талантливый ученый, по крайней мере, что молодой и что ученый - это точно. Надо признать, все мои наставники постоянно твердили: мне не хватает умения концентрироваться и сосредотачиваться, но Академию Великой Белой Магии я закончил вторым на своем курсе, а это уже о многом говорит. По возвращении в родную деревню я попытался проводить эксперименты, но после того, как я случайно превратил весь урожай пшеницы в подушки, меня изгнали с наказом не возвращаться, пока не научусь приносить пользу. Зря они так, теперь ведь всей деревне несколько столетий не надо заботиться о пополнении запаса подушек.

После недолгих странствий я нашел эту одинокую избушку в чаще леса, обжился в ней и теперь могу посвящать все время исследованиям влияния фаз луны на рост пшеницы. Большинство своих работ я производил по записям своего талантливого, но безумного учителя, погибшего в пасти созданной им же фиалки-людоеда. Устроился я неплохо: небольшой домик, приличных размеров огород, и, что немаловажно для проводимых мною опытов, много редких растений в окрестных лесах.

– Долго еще?
– перегнувшись через мое плечо, заглянула в котел голова призрака. Я привычно попытался отпихнуть его локтем, хоть и знал, что локоть беспрепятственно пройдет через бесплотное существо.

– Проголодался?
– огрызнулся я, также больше по привычке, чем со злобой. Дух прежнего жильца этой избушки - покойного лесника Конрада - был единственным моим собеседником на протяжении пяти лет отшельничества.

– Твоим варевом только чертей травить, - дух вздохнул или издал звук, похожий на вздох, и ловко спланировал на бревно напротив меня.
– Варил бы ты пиво или самогон! Я бы тебе такие рецепты подсказал, с одной чарки ноги сами в пляс пускаются. А эти удобрения твои… Какая от них польза?

Иногда дух бесил однообразными вопросами и подколками. Но все же собеседником являлся интересным, а также много знал о жизни леса, свойствах различных растений и повадках животных. Хотя, что греха таить, эх и труханул я при первой с ним встрече. Но если вы не сталкивались глухой ночью с говорящим призраком посреди леса, не осуждайте меня. Вот столкнетесь, тогда и поспорим. Но когда я очнулся от обморока и нашел в себе силы подняться, Конрад, сам предложил пообщаться - еще бы, несколько лет в абсолютной изоляции и тут потенциальный собеседник, да еще с новостями из самой столицы. Разговорились, я набрался храбрости и спросил позволения пожить в его избушке. Конрад поломался для виду, но все-таки согласился: ему-то жилье и прочие бытовые мелочи теперь без надобности.

– Тебе-то что? Ты сейчас ни самогона, ни пива попробовать не можешь. А я уже вывел новый сорт зеленой пшеницы, у меня… у нас в огороде растут яблоки всего с одной, удобно доставаемой косточкой, рядом колосится бесклубневая картошка, каждый день на столе у нас мясная морковь. И я ведь тебе уже говорил: мои исследования позволят ускорить рост пшеницы почти в два раза и, если взять территорию нашего государства, засеянную данным злаком…

– Бла-бла-бла!
– бесцеремонно перебил меня бестелесный спорщик.
– Тебе с этого какая радость?

– Люди оценят. Может, моим именем назовут сорт пшеницы. А может, и улицу какую.

– Размечтался! Много ты знаешь улиц, названных в честь великих агрономов?

Пришлось мне замолчать: ответа у меня не было, и я сделал вид, будто увлечен чтением старой тетради своего наставника

– Пять шипов розы, двадцать семь зерен пшеницы, а я уже их бросал или нет… А, ладно, еще брошу, хуже не будет. Так, где этот абзац, ага, вроде вот этот… перо щенка летучей собаки и лепесток грозоцвета… Три раза помешать по часовой, дождаться восхода полной луны…. Бросить один конский волос… А, чёрт, упало, все упали…ну, надеюсь, хуже не будет… Хм!…. странный рецепт, ну ладно.

Немалых трудов стоило добыть все ингредиенты для рецепта. Двое суток пришлось просидеть в засаде, дожидаясь, пока самка летучей собаки покинет гнездо и оставит одних беззащитных детенышей. Гораздо легче было дождаться бури и при свете молний сорвать цветки грозоцвета. Но самым сложным испытанием оказалось незаметно проникнуть в деревенскую конюшню и вырвать несколько волос из хвоста серого мерина. Но дело того стоило. Получившийся отвар должен был значительно ускорить рост пшеницы. Неожиданно дым, поднимающийся над котлом, изменил цвет с белого на ядовито-зелёный и повалил клубами, покрывая туманом всё вокруг.