Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941-1945

Романько Олег Валентинович

С этими утверждениями нельзя не согласиться. В целом и БНС, и БРД, и БЦР были обычными коллаборационистскими организациями, так как являлись послушным орудием в руках немцев. Кубе мог сколько угодно (и вполне искренне) говорить о том, что Белоруссия является не оккупированной территорией, а «местом государственной жизни белорусского народа», который является «народом европейским» и т. д. и т. п. Однако зверства полицейского аппарата убеждали простого белоруса в обратном. Для населения все немцы были одинаковы, и оно не видело разницы между Кубе и фон Готтбергом, и уж тем более не понимало различия их концепций.

Многие авторы из числа белорусских националистов утверждают, что народ ненавидел немцев, но хорошо относился к активистам из белорусских организаций. Отчасти это является правдой, и тому есть много свидетельств. Например, члены БРД очень активно осуждали зверства немцев против мирного белорусского населения [218] . Однако в большинстве своем простые белорусы считали

всех, кто сотрудничал с немцами, такими же врагами, и советская пропаганда во многом этому способствовала. И даже такое мероприятие, как 2-й Всебелорусский конгресс, не сильно повлияло на настроения населения. На нем было заявлено, что он представляет все слои белорусского народа и будет продолжать политику «белорусской национальной революции 1917 года». Но несмотря на это, все знали, что делегаты на конгресс были отобраны немцами, а доклады всех выступающих утверждены в СД. Более того, в ходе этого мероприятия об оккупантах говорили только хорошие слова [219] .

218

НАРБ. Ф. 384. Оп. 1. Д. 1. Л. 68.

219

Раманоўскі В. Указ. соч. С. 167.

Несколько неожиданную и парадоксальную оценку деятельности белорусских коллаборационистов дал в своих мемуарах президент 2-го Всебелорусского конгресса Е. Кипель. «Всей своей работой, проделанной при немцах, – писал он, – мы можем гордиться, так как наша деятельность имела влияние на правовое положение Белоруссии в СССР» [220] .

Тем не менее нельзя не согласиться с выводом польского историка Ю. Туронека, который пишет, что история белорусских националистических организаций, в частности и деятельность белорусских националистов в период оккупации вообще, не является однозначной. С одной стороны, такие организации, как БЦР, все-таки повлияли на рост национального самосознания белорусов, хотя и не в такой мере, как это представляется националистами. С другой же стороны, все, что они рассказывают о «белорусском государстве, его армии, учреждениях и конгрессе, которые якобы существовали при немцах, является обычным мифом» [221] .

220

Кіпель Я. Эпiзоды… С. 226.

221

Turonek J. Bialoru's pod okupacja niemiecka… S. 226.

Политическая активность белорусских националистов и позиция нацистского военно-политического руководства

В историографии Второй мировой войны сложился очень упрощенный взгляд на историю белорусского национального движения в годы оккупации. И советские, и многие зарубежные историки сводят всю деятельность белорусских националистов к заурядному коллаборационизму без какой-либо политической подоплеки. Однако их политическая активность не является такой однозначной, как может показаться на первый взгляд. Необходимо отметить, что эту активность необходимо рассматривать прежде всего в контексте целого ряда факторов, имевших на нее определенное влияние. Это: эволюция белорусской политики нацистской Германии, так называемая «борьба полномочий» среди группировок немецкого военно-политического руководства и сам уровень активности белорусского национального движения.

Следует признать, что до середины 1942 года по определенным причинам общего и частного характера Белоруссия занимала особое место в системе немецкой «восточной» политики. Во-первых, руководство Третьего рейха так и не решило политическое будущее этой территории. Во-вторых, гражданская оккупационная администрация так и не смогла получить власть в ее восточных районах. В-третьих, партизанское движение на территории Белоруссии приняло такие масштабы, что просто не давало возможности для хозяйственной эксплуатации и других мероприятий оккупационных властей. И наконец, в-четвертых, несмотря на все усилия генерального комиссара Кубе, белорусское население принимало крайне слабое участие в организации «нового порядка». Такая ситуация на территории Белоруссии причиняла немцам много хозяйственных, административных и военных проблем.

Все эти факторы значительно ослабили интерес немцев к белорусскому вопросу. Например, 30 мая 1942 года Розенберг посетил Минск, где во время встречи с представителями немецкой администрации и белорусским активом заверил их, что готов поддержать все стремления, направленные на развитие Белоруссии и превращение ее «в сильное и цветущее государство – форпост Германского рейха» [222] .

Однако в свете последних событий это высказывание было рассчитано скорее на пропагандистский эффект. В реальности же Розенберг не верил в возможность активизировать белорусский национализм. Не верили в это и многие его подчиненные. Так, еще в марте 1942 года его представитель в ставке Гитлера доктор Копен заявил, что «белорусы – настолько

примитивные, что могут только пахать землю и кормить скотину» [223] .

222

Туронак Ю. Мадэрная гісторыя Беларусі… С. 601.

223

Picker H. Hitlers Tischgespr"ache im F"uhrerhauptquartier 1941 – 1942. Bonn, 1951. S. 64.

В кругах министерства по делам оккупированных восточных областей Белоруссию называли «национальным коктейлем» и «золушкой рейхскомиссариата “Остланд”». Но и на практике все свидетельствовало о том, что Розенберг и его министерство относятся к Белоруссии как ко второстепенному региону в составе «Остланда». В частности, об этом свидетельствовало дальнейшее уменьшение территории генерального округа, которое проводилось не только без согласования с Кубе, но даже и без его ведома. В январе 1942 года часть белорусской территории была передана рейхскомиссариату «Украина», а в апреле – генеральному округу «Литва» [224] .

224

Kleist P. Zwischen Hitler und Stalin. Aufzeichnungen, 1939 – 1945. Bonn, 1950. S. 170.

Однако наиболее важным из всех мероприятий было издание в конце марта 1942 года приказа, который запрещал создание в Белоруссии центрального органа самоуправления. По мнению Розенберга, «большевистское мировоззрение настолько сильно укоренилось в сознании белорусского населения, что для создания местного самоуправления не осталось никаких предпосылок» [225] .

Как было сказано выше, генеральный комиссар Кубе вполне искренне полагал, что белорусов надо привлекать к сотрудничеству, и в том числе к политическому. Естественно, он не был альтруистом и большим другом белорусского народа. Во всем и везде он руководствовался исключительно интересами Германии. Так, в одном из своих выступлений в апреле 1943 года Кубе подчеркивал, что белорусский национализм очень слабый, им легко руководить и поэтому он не представляет никакой опасности для немцев. «Белорусов нельзя сравнивать ни с одним из народов «Остланда», которые всем ходом своей истории были настроены против немцев. Белорусы, – говорил он, – единственный народ, который не занимался политическими интригами против Германии. Литовцы ненавидят нас… латыши и эстонцы приветливо встречали нас не потому, что это были немецкие войска, а потому, что эти войска освободили их от большевиков – все они готовы променять нас на англичан» [226] .

225

Цит. по: Раманоўскі В. Указ. соч. С. 90.

226

Цит. по: Літвін А. Кубэ як магiльшчык беларускай нацыянальнай iдэi // Наша нiва. 1999. № 4 (125).

Из этих положений он и исходил, когда разрешал националистам создавать БНС, БРД, СБМ, открывать школы и библиотеки и, в конечном итоге, даже организовывать некое подобие вооруженных сил. Однако на этой почве у него появилось сразу несколько оппонентов. Во-первых, его непосредственный начальник Розенберг, о позиции которого было достаточно сказано выше. И все-таки эти расхождения во мнениях не были такими глобальными, хотя и мешали выработке некой общей линии. Гораздо более глубокий конфликт у Кубе возник с руководством СС и полиции рейхскомиссариата «Остланд» и непосредственно с его представительством на территории Белоруссии. В отличие от Кубе полицейские власти считали, что все заигрывания с националистами в политической сфере могут плохо закончиться: осенью 1941 года у всех в памяти еще были живы события, связанные с провозглашением Организацией украинских националистов (ОУН) «независимой Украины». В дальнейшем разногласия с Розенбергом отошли на второй план. Конфликт же Кубе – СС продолжался с переменным успехом до самой смерти генерального комиссара. Этот конфликт отразился на всех сторонах жизни оккупированной Белоруссии, и в том числе на политической и военной деятельности белорусских националистов [227] .

227

ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 156. Л. 55 – 57.

Конфликт между генеральным комиссаром и руководством СС имел в целом два кульминационных пункта. Первый из них приходится на весну 1943 года и был связан с деятельностью БНС и созданием Корпуса белорусской самообороны (КБС), подробнее о котором будет рассказано в соответствующем разделе. Эта часть конфликта протекала в острой форме и закончилась поражением генерального комиссара: роль БНС была низведена до уровня обычной благотворительной организации, ее президент Ермаченко только чудом избежал отправки в концлагерь, а КБС был расформирован.