Белорусский набат

Афанасьев Александр

– Он?

Он. Марк. Тот самый, которого подослали ко мне в Риге. Тот самый, благодаря которому мне удалось сбежать.

– Он.

– Марк Уильям Шоу. Запрошен как юридический советник посольства. Мы дали согласие.

Ну вот. Теперь все понятно. Откуда ноги растут и вообще.

– Он проворонил меня в Риге. Если бы это сочли провалом, ему никогда не светило бы назначение. Тем более юридическим советником.

– У него должно было быть высшее юридическое образование.

– Оно у него есть, думаю. Он представился как сотрудник ФБР.

– Ясно. Итак?

– Да.

– Вот

и отлично.

У меня были свои соображения насчет всего этого. Правда, я не хотел озвучивать их вслух…

Москва. Английский паб. 19 августа 2020 года

Я нем, но ты слышишь меня, И этим мы сильны. Виктор Цой

В Москве у меня были старые знакомые…

Едва только бросив вещи на съемной квартире, я позвонил по телефону и договорился о встрече. Место для встречи выбрал мой контрагент, хотя я знал его – английский паб «Альбион», на Манежной площади, вход со стороны Александровского сада. Место считалось довольно демократичным, его изюминка заключалась в том, что тут могли коротать время как люди, работающие в Кремле, так и оппозиционеры, тусующиеся у Манежки. Они обычно занимали разные концы зала и старались не смотреть друг на друга.

Заведение было демократичным. Музыка так и осталась хорошей, правда, несколько потяжелее, чем должно быть в стандартном английском пабе. Набор блюд – полностью как в пабе, из изюминок: вишневое пиво. Несмотря на обеденный перерыв, столик мне нашелся, причем хороший, с удобными, мягкими креслами.

Едва я приземлился, в бар заскочил и Серега. Он однокашник, мы вместе учились… неважно где. Разница между нами была в том, что я терпеть не мог бюрократию, а он ее обожал… или удачно делал вид, что обожает. Поднялся он высоко.

– Физкульт-привет! – Он плюхнулся напротив. – Слышал, тебя смертью храбрых…

– Долго жить буду…

Подошла официантка. Я взял цыпленка табака, Серега – немного пастушьего пирога. Вместо пива попросил воду «Эвиан».

– Служба…

– У меня тоже…

Когда долго не видишься с человеком… потом очень сложно начать разговор. Не знаешь, с чего начать, интересы разные.

Потрепались о старых друзьях. Потом принесли жратву, мы вгрызлись в яства. Гудела музыка… вокруг шумел многомиллионный мегаполис – и почти никому в нем не было дела до того, что всего в паре часов лета от него люди вгрызаются друг другу в глотки, остервенело рвут друг друга на части. И умирают, истекая кровью…

– Ты знаешь, откуда я?

Серега кивнул, поедая пирог.

– По Украине кто главный?

Он пожал плечами.

– Все. И никто. Занимается там Хрулев, но постольку поскольку. На него еще много навешено… на нас – тоже. Во.

…

– А что спрашиваешь?

– Как ты смотришь на прямой канал с американцами?

– То есть прямой канал с американцами?

– То и есть. Как ты думаешь, я выскочил из плена?

Серега отставил пирог в сторону.

– С этого места – поподробнее…

Зачем я играл в эту

игру? Ну… затем, что мог, затем, что у меня были возможности. Затем, что хотел помочь Сереге, а тот, вероятно, потом поможет мне, но это не главное. Главное – это то, что я тоже что-то должен дать американцам. И это «что-то» – канал на самый верх.

Дело в том, что Украина – и то, что вокруг нее происходит, – превратилась в большую кормушку для очень многих людей, в том числе и из моего родного ведомства. Война – это внеочередные звания, это неподотчетные деньги на агентов, это контролируемые и неконтролируемые потоки водки, оружия, наркоты. Нет, я никого конкретно не обвиняю. Просто с какого-то момента война превращается в самоподдерживающийся реактор. И остановить его не заинтересованы обе стороны. Даже если они одержат победу.

Что, если одержим победу мы? Сколько земли нам не хватает от того, что у нас есть? А вот попилы и откаты на восстановлении, на беженцах – будут гигантские.

А если победу одержат украинцы – не ту, что у них есть, с громкими взрывами и тихой ненавистью, а настоящую? И Крым вернут, может, и еще что отхватят – в общем, что душе хохлячьей угодно. Что тогда будет отвечать власть на вопрос, а почему мы так плохо живем? На кого стрелки переводить? Ведь ничего, по сути, не изменилось – все тот же криминально-олигархический паханат у руля, только скрываться он уже не намерен, диктатуру рядит в государственную необходимость. А так – не будет Хутинпуя, не будет Крымнашего – их же просто снесут…

А вот я хочу все это прекратить. Потому что собираю деньги и решаю вопрос по операции для Ирины. И не хочу, чтобы другие Ирины, Кати, Маши и Наташи остались без ноги в двадцать лет. И чтобы они заманивали бандеровцев в темный угол, чтобы потрахаться, а потом прикончить – тоже не хочу. Не по-человечески это.

Кто-то должен просто это прекратить. И мне нужен Серега. Потому что это не только мой шанс, не только шанс тысяч и тысяч украинцев и русских не сгинуть в братоубийственной бойне – это и его шанс. Шанс выделиться. Стать нужным. Быть на слуху. Решить проблему.

А американцы – это очень большая проблема.

– Ты уверен, что это не подстава?

– Нет.

– А сам как считаешь?

– Думаю, не подстава.

– С американцем виделся?

– Еще нет.

Серега достает криптофон:

– Пиши номер. Это прямой.

Я записываю.

– Это на экстренный случай. Давай определимся – форум, файловый пакет.

– Нас никто не слушает.

– Смеешься, что ли?

Слушают всех. И всегда. Я думаю, слушают даже Первого. К этому просто надо привыкнуть. Органы – они такие. Думаете, со времен Ленина – Сталина они сильно изменились? Боже упаси.

– Хорошо, давай.

Обговариваем основной способ связи. Он прост – есть специальные программы, позволяющие отрезать кусок от файла. Способ связи: просто один кусок оставляешь на одном форуме, другой – на другом. Можно еще зашифровать…

– Как встретишься с пиндосом – сразу отпиши.

– С американцем.

– Один хрен!

Перекрикивая нас, гремит «Биг Ган». Большие пушки как нельзя кстати.

– Сначала скажи, что вообще делается. Кто что думает, какие подвижки по Новороссии?