Белоснежка, 7 рыцарей и хромой дракон

Суббота Светлана

– Я с утра за ней слежу, - мрачно сообщил Сухоревский, - предлагаю без драки и споров. На кого первого среагирует.

Молчащий Артем не сводил взгляда с лестницы, по которой убежала Александра.

– Что-то с ней не то, провожу, - пробормотал Полунин. И пошел за девушкой.

– Хаааа! – рассмеялся Эдик.
– Пока мы тут договариваемся, этот олимпиец уже за медалькой рванул. Девчонка сейчас в растрепанных чувствах, он же ее сейчас теплую зафрахтует. Я тоже пошел.

– Стоп, - Ципперсон выставил широкую ладонь, - не пыли, Балакирев. Ты ему

друг или вы покурить выходите? Вооот! Твоему товарищу тридцать шесть, в голове хрень про девственниц, мы больше года с ним бабы не видели, а с тобой только вчера дикторшу бровастую делили, так?

Клетчатый недовольной хекнул, глядя на лестницу, но вслед все-таки не пошел.

Зато Сухоревский был не согласен.

– Я не понял, - глухо сказал он, - я был первый. Полунин давно уже не просто занимается шоу, он сам - шоу. Человек, сука, праздник. Для него все девки как мероприятия, плату забрал, календарь перелистнул. Все. А у меня к ней, может, душа лежит. Я уступать не буду. Если через пять минут «проводов» за стол к нам не вернется, я тоже пойду, на рекогносцировку (22).

Ципперсон почесал пузо и развел руками.

– Добро, парни. Если по дружбе играть не хотите, я тоже пасовать не намерен. Чай не гой (23). Начинаем забег без приоритетов и правил. Кто первый девочку нагибает – тот прямо с моими пижамными штанами ее тепленькую и забирает. По рукам?

И они ударили по рукам.

(22) Рекогносцировка - разведка силами самого командира.

(23) Гой - не еврей.

Глава 14. День, который многое изменил

Меня разбудило отличное настроение. Лучи солнца едва набирали силу, с трудом заползая на подоконник. Я улыбалась, щуря глаза и блаженно потягиваясь. Не понятно, чего сейчас хотелось больше: валяться в уютной постели или петь и танцевать.

Отдав дань шелковистому белью и полежав минут пять, я все-таки встала и пошлепала в ванную комнату, даже не заметив, как начала напевать вчерашнюю мелодию общего танцевального выхода. Пол шестого утра. А ведь я всегда считала себя совой, вот как благотворно на организм действует чистый загородный воздух.

Дверь, на всякий случай, не закрывала. Да и за ручку взялась, почти не дыша. К моему облегчению, утро решило остаться великолепным и обойтись без подвохов и подножек. Дверь открывалась туда, куда и должна была по задумке архитектора, из моей спальни в мою же ванную. Какое облегчение.

После тренировки я серьезно займусь изучением своей способности, а пока – надо подготовиться к репетиции.

Вскоре планшет был включен, и я старательно раскладывала на составляющие движения записанные части танца. До завтрака хорошо бы успеть выучить еще пару кусочков Казимировского безумия.

– Раз, два, три, четыре, пять. Саня будет танцевать!
– скандировала я, двигаясь по сложенным вместе элементам и перекрикивая мелодию. – Ноги выше. Сбросим жир. «Браво» – скажет Казимир! Все получится путем! И подавится Артем!

Я повторяла и повторяла движения. Танцевальные

па давались нелегко. Мой здоровый организм, обычно весьма активный, утверждал, что вот такой мышцы вообще не существует, это гнусная инсинуация и поклеп на хрупкое девичье тело. А вот это лучше вообще не делать, у него тут нежненько, здесь кругленько, а тута – просто забудь, несносная, это припасы, их нельзя трясти.

– Раз, два, три, четыре, пять, Саня будет танцевать!
– повторяла и повторяла я, пока со стоном не упала в кроватку. – И подавится… сам знает кто.

К завтраку я выходила, немного уставшая, но полная решимости впечатлить достижениями и спонсоров, и конкуренток, и хореографа.

– Всем привет, - бодро поздоровалась я чередой хмурых, заспанных лиц, рядком сидящих за столом. – Как дела, соседки? Меня зовут…

– Саня! – хором рявкнул стол. – Знаем! Теперь мы в курсе.

– Я уже тоже хочу, чтобы Артем Демидович подавился, - хмуро сказала Клава, - если каждые десять баллов штрафа будут поднимать нашу Саню на рассвете, я потребую, чтобы директор поменялся со мной комнатами и сам все про себя слушал.

Оказалось, на втором этаже поместья сделали только косметический ремонт, стены так и остались тоненькими как бумага. И с пяти утра все конкурсантки вынуждены были раз двести выслушать как меня зовут, и что скажет Казимир в порыве восхищения. К моим пожеланиям Артему, как дружно признался женский коллектив, примерно через полчаса занятий, они уже жарко присоединялись все.

Регина честно призналась, что вместо имени Артема, она произносила другое, почти женское. И некоторое время орала его. Внимание! В дверь. Но кое-кто ухитрялся прыгать как глухая слониха на марше, не отвечая на стук в комнату.

Яичницу Регина при этом резала, злобно стуча ножом по тарелке, поэтому имя, которое она кричала, я решила не уточнять. Зачем заострять конфликтную ситуацию, правильно?

Белоснежная столовая, декорированная зеркальными панно, смотрелась слишком торжественной для сонно-зевающих девичьих лиц. Утренний легкий макияж, по-моему, успели нанести лишь единицы, включая меня. Удерживаться от сияющих улыбок у меня никак не получалось, поэтому я буквально ощутила, как на моем лбу вырисовываются концентрические круги с циферками. А вокруг прицеливаются сощуренные взгляды.

– Как прошел вчерашний вечер? – не выдержала я.

– Впечатляюще, - пророкотала Клава, нервно дернув себя за темно-каштановую прядь, - Провели литературный вечер, писателей вспоминали. Зачем-то. Я, например, никак не пойму, девочки, на кой нам именно авторы сдались, почему не музыканты, например, или знаменитые исторические деятели.

– Угу, Гитлер, - поддакнула Илона.

– О, да! Конечно, отличная идея! А что, кто-нибудь знает его отчество? Я с трудом уснула, все шепот по углам чудился. Наверное, он был бы еще интереснее на немецком. Кстати, Александра, очень, очень жаль, что не было тебя, - неожиданно расстроилась Регина, вогнав нож в помидор. По тарелке красиво брызнуло красным.