Белые ночи с Херувимом
Шрифт:
– Ну, ты мне вряд ли чем-нибудь поможешь! – проговорила я и снова оглядела холл.
Из бокового коридора появилась полная женщина средних лет в белом халате. Она торопливо приближалась, заметно прихрамывая и недовольно бормоча:
– Ну, что надо? Что надо? На минуту всего отошла – уже кричат! Что за люди! Здесь, между прочим, не дискотека, здесь больница, здесь кричать не положено!
– Я не кричу. Я просто искала кого-нибудь живого. Мне нужно найти больного Капустина… то есть Малинина.
– Так
– Наверное, он у вас записан как Малинин. Алексей Малинин.
– Малинин будет на «М»… – Женщина постучала по клавиатуре компьютера и сообщила:
– Ваш Малинин в четвертом отделении, в палате номер три. Это на четвертом этаже. Только приемные часы все равно закончились.
– Спасибо! – Я развернулась и направилась к лифту.
– И к нему только что прошли другие посетители, – добавила она мне вслед.
– Что? – Я встала как вкопанная и обернулась. – Какие посетители?
– А я знаю? – равнодушно проговорила служащая. – Родственники или сослуживцы…
Я охнула и перешла на бег.
Лифт, как ни странно, работал, и через минуту я уже стояла перед дверью четвертого отделения.
На двери красовалась табличка, строго предупреждающая, что входить в отделение можно только в сменной обуви. Я решила, что правила для того и существуют, чтобы нарушать их в критической ситуации, и толкнула дверь отделения.
Я оказалась в длинном, тускло освещенном коридоре, куда выходили двери палат, выкрашенные белой масляной краской. В дальнем конце этого коридора уютно светилась зеленая лампа на столе дежурной сестры. Сама сестра сидела за столом, низко склонившись над какими-то бумагами.
Я пошла в том направлении, читая на дверях номера палат.
Возле входа в отделение находилась палата номер двадцать, дальше номера убывали.
С каждым шагом я приближалась к сестринскому посту, но дежурная не обращала на меня внимания. Третья палата была почти в самом конце коридора, так что я должна была пройти мимо поста.
Меня отделяли от дежурной сестры всего несколько шагов, но она по-прежнему не замечала меня. Она вообще не шевелилась – склонилась над столом, опершись подбородком на сложенные кулаки.
Я сделала еще шаг вперед и растерянно остановилась.
– Девушка! – проговорила вполголоса. – С вами все в порядке?
Она не шелохнулась.
Я сделала еще один шаг, осторожно прикоснулась к плечу дежурной.
Этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы нарушить хрупкое равновесие, – локти разъехались, и девушка упала лицом на стол.
Я испуганно отшатнулась, затем преодолела страх, наклонилась над ней и приложила пальцы к шее.
На шее ровно билась жилка. Сестра была жива, она всего лишь спала –
И тут же я увидела на столе тревожно мигающую лампочку вызова.
Мигала лампочка под номером три.
Я оставила сестру (все равно я ничем не могла ей помочь) и бросилась к третьей палате.
Однако перед дверью палаты я остановилась, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями.
Мыслей было немного, если честно – всего две.
Если люди из черной машины опередили меня, если они уже нашли и убили Сергея Капустина, я ему ничем не могу помочь – ворвавшись в палату, только подставлюсь под пулю.
Если же он пока жив, – а мигающая лампочка на столе дежурной говорит в пользу этой оптимистической гипотезы, – тем более не имеет смысла врываться в палату, как в магазин в первый день распродажи.
Я тихонько, стараясь не скрипнуть, приоткрыла дверь и проскользнула внутрь палаты.
Там было темно. В первый момент я вообще ничего не увидела, как будто оказалась в закрытом погребе. Вспомнив один из уроков, которые давал мне дядя Вася на первых порах нашей совместной работы, я изо всех сил зажмурилась и снова открыла глаза. Этот нехитрый прием позволяет быстрее привыкнуть к темноте.
Действительно, теперь я кое-что могла видеть – передо мной была небольшая палата на четыре кровати. На той койке, которая стояла слева от меня, кто-то лежал.
Я хотела включить свет, но тут за дверью палаты послышались приближающиеся шаги. Я охнула и скользнула в сторону от двери, прижалась к стене и затихла, как мышь.
И тут… тут я услышала совсем рядом, может быть, в полуметре от меня, человеческое дыхание.
Мурашки побежали по моей спине, я с трудом удержала рвущийся из горла крик, хотела отбежать в другой угол комнаты…
Но ничего не успела предпринять: дверь палаты бесшумно открылась, и в нее проскользнула темная фигура.
Новый страх начисто выдул из моей души страх предыдущий. Я начисто забыла о недавно пугавшем меня звуке дыхания и с ужасом смотрела на таинственного незнакомца. У моего нового страха была вполне конкретная причина.
Мои глаза уже вполне привыкли к темноте, так что я смогла разглядеть даже кое-какие подробности. Во-первых, это была не медсестра и даже не врач. Это был мужчина в черном облегающем костюме. И главное – в руке незнакомца было нечто, чрезвычайно похожее на пистолет с очень длинным стволом.
Из дяди-Васиных уроков, а также из детективных книг и фильмов я знала, что так выглядит пистолет с глушителем.
Моя догадка немедленно подтвердилась: незнакомец огляделся, скользнул к левой кровати (той самой, на которой кто-то лежал) и поднял руку с пистолетом.