Белые ночи
Шрифт:
Жаль. Парнишка оказался красивым — с тонкими чертами лица, с приятным обводом губ, которые сейчас потрескались и покрылись запекшейся кровью. Глаза очень темные, глубокие, как лесные озера, но уже постепенно мутнеющие. Ресницы длинные, пушистые, как у юной девушки… действительно, жаль. Одно хорошо: в себя он так и не пришел, а потому не чувствовал боли и не обращал внимания на нещадную тряску, от которой лучше ему точно не становилось.
— Не повезло Воронцу, — хрипло подтвердил второй раненый, неловко подтянув к груди перевязанную руку. — Не успел увернуться. А теперь, вот, ждет встречи с Двуединым.
Я молча
— Вода есть?
Я так же молча протянула флягу и без особого интереса проследила за тем, как задвигался его острый кадык. Незнакомец оказался русоволос, кареглаз, с тонкими губами и упрямо выдвинутым вперед подбородком, выдающим характер. Гладко выбритый, широкоплечий и собранный, как всякий закаленный воин. Не слишком молод, не слишком стар, но при том он неуловимо походил на виденного мной Велиха. Только заметно старше и резче. На вид довольно приятный, если, конечно, не обращать внимания на излишнюю жесткость черт и цепкий взгляд хищно прищуренных глаз, который не отрывался от меня ни миг все то время, пока он жадно пил холодную воду.
— Благодарю, — кивнул воин, возвращая полупустую посудину.
Я снова промолчала.
— А ты не очень-то разговорчивая…
— Какая есть.
Он тихо хмыкнул и без всякого стеснения занялся детальным изучением моего лица. Шевелиться пока не спешил — мешала сломанная рука и жестоко изрубленное бедро, на наружной поверхности которого даже сквозь умело наложенную повязку проступила свежая кровь. Судя по ее количеству и цвету, ему еще здорово повезло: похоже, чужое лезвие слегка зацепило кость и перерубило главные мышцы. Важную жилу, разумеется, не задело, иначе он не сидел бы тут, таращась на меня, а остался бы у озера, в свежей могилке у пышного ельника. Выкарабкается, конечно, потому что здоровый, как лось. Но подрубило его славно: хромота на всю оставшуюся жизнь точно обеспечена.
Ничуть не обидевшись на его бесцеремонность (да пускай смотрит, не жалко), я наклонилась над возницей и смочила сухие губы оставшейся водой. А когда он неслышно застонал, осторожно приподняла укрывавший его до подбородка плащ. Иррово пламя! Скверно-то как! Чья-то добрая рука проткнула парня насквозь, едва не задев сердце. Как он еще держался — уму непостижимо! Но ведь держался! Каким-то образом жил, боролся, метался в бреду, но все еще сопротивлялся смерти. Да только зря это — не надо быть великим лекарем, чтобы сообразить: от такой раны ему уже не оправиться.
Я тихонько опустила плащ и вернулась на место.
— Плохо? — хрипло поинтересовался незнакомец.
— Да.
— Поганая рана… а ты всегда такая молчунья?
— А у тебя, похоже, любимая привычка — трепать языком? — устало огрызнулась я, откинувшись на один из тюков и пытаясь поудобнее пристроить ноги. Повозка оказалась тесной, забитой до отказа мягким тканями, да тут еще двое массивных мужчин затесались, вынудив меня забиться в дальний угол и неловко поджать колени к груди. Деревянный пол внизу ходил ходуном, снаружи то и дело щелкали кнуты, покрикивали возницы, фыркали кони. Грохотали колеса по твердому грунту, и стучали копыта немногочисленных верховых… телегу мотало из стороны в сторону, немилосердно трясло, тонкие борта ходили из стороны в сторону, заставляя и меня качаться вместе с ними… в общем, не думаю, что вам на моем месте хотелось бы вести вежливые беседы. Особенно после бессонной ночи, утомительного забега на несколько часов, недолгой, но кровавой схватки и последующих потрясений.
Я прикрыла глаза и постаралась хоть немного подремать. Вторые сутки на ногах, как никак. Я же не железная. Пусть и выносливей, чем обычные люди, но намедни пришлось несколько раз менять облик, когти растить, много бегать, помогать Зите с вещами… я вымоталась так, что не испытывала абсолютно никакого желания поддерживать разговор.
Незнакомец снова хмыкнул.
— Может, тогда поделишься тайной, откуда ты тут взялась?
— Не поделюсь.
— Жаль… а зверь точно твой?
— Нет.
— Но ведь он с тобой пришел?
— Со мной, — вынужденно признала я, стараясь не обращать внимания на нещадную качку.
— Значит, твой, — спокойно заключил раненый и неловко пошевелился. — Опасная зверюга… говорят, они больше на Юге обитают, но таких здоровых я еще не встречал. Откуда взяла?
«В Тирилоне подцепила!» — чуть не фыркнула я, но вовремя прикусила язык.
— Сам привязался.
— Да? — усмехнулся воин. — Ну, значит, присмотрел он в тебе что-то. Признал за свою или еще что надумал, не то не вмешался бы. Да и зверь непростой, сразу видно. Вон, как шелупонь бездоспешную вчера раскидал, а из наших никого не тронул.
Я открыла глаза и насмешливо оглядела потрепанного смельчака.
— Эта шелупонь вас самих неслабо пощипала. Если бы он этого не сделал, лежать бы вам всем ровным рядком у теплой водички и смотреть в чистое небо, дожидаясь первых жаворонков.
— Да я не спорю, — мужчина примирительно вскинул широкую ладонь. — Просто удивлен, вот и все.
Настала моя очередь многозначительно хмыкать.
— Да? А мне показалось, вы его опасаетесь. И меня, заодно.
— Есть немного. Да и как не опасаться? Явились среди ночи, поблизости ни одного человеческого жилья на много верст, говорите, что с вечера еще в Вежицах были… как хочешь, но не знаю я живых существ, что могут за ночь такое расстояние одолеть. Одни. В темноте. Да по глухому лесу, где есть, чего опасаться помимо упырей и вампиров. Сама почти без вещей, тигрище твой больно умен для простого зверя… что бы ты сделала на моем месте?
— Пришибла бы от греха.
— Вот-вот.
— А будь я на месте нежити, втихаря бы мальцом вашим закусила, пока вокруг царила неразбериха, да девчонкой бы полакомилась от души. Она у вас маленькая, нежная, стройная… — спокойно кивнула я. — Как раз для оголодавшего упыря. И с тобой бы сейчас не говорила, а кровушки свежей напилась от души. Ее тут мно-о-го… еще горячей и вкусной. Парнишка ваш даже сопротивляться не может, а у тебя нога еще с неделю волочиться будет, как чужая. Какой из тебя сейчас противник?
Воин невозмутимо повернулся и вытащил из-за пояса украшенный серебряной чеканкой кинжал.
— Ну, не скажи, — хищно улыбнулся он, умело поигрывая оружием. — Для нежити такие штуки дюже смертельны. Не так ли?
Я как можно небрежнее пожала плечами.
— Без понятия. Не встречалась, знаешь ли. Дашь взглянуть?
— Да ради бога! — он подбросил здоровой рукой дорогую игрушку и протянул рукоятью вперед. Я так же спокойно взяла, бестрепетно сжав серебряное навершие, недолго повертела, похмыкала, потрогала отточенное до бритвенной остроты лезвие и с гадкой улыбочкой вернула.