Белые розы
Шрифт:
Мама говорит, что там всё простудить опасно, поэтому я наверх ношу белый шерстяной белый свитер и плотные колготки под низ. Сверху — длинная меховая жилетка (понятное дело, из искусственного меха: откуда у меня деньги на настоящий?). Хотя настоящего — то и не хочется: мне зверушек жалко. Рукам, конечно, холодно, их согревает только джемпер. На голове — шапка с одним меховым помпоном, сейчас такие в моде. На руках — тканевые перчатки: должно же мне хоть где-то быть тепло.
Яркий зимний макияж: тоналка, ресницы,
Улыбаюсь каждый раз, как думаю про Сашку; мы с ним уже неделю не виделись. Он всё со своим отцом по работе мотается. И как ещё и в институте успевает? А у меня едва времени хватает, чтобы учиться. А вчера он приехал и пригласил меня в горы, на лыжах покататься. Я говорю ему, что не умею на лыжах, а он говорит: инструктора возьмём, научишься. В общем, это он мне решил такой подарок на Новый год сделать. Наверное, все свои деньги, что у отца заработал, на путёвки ушли.
— Мам, ну не знаю, — канючу я. — Может, не ехать? Дорого сильно.
— Ты с ума сошла! Почему не ехать?! Он же за всё уже заплатил!
— Но мне же ему деньги потом придётся возвращать. А у тебя зарплата маленькая, до весны возвращать будем.
— Это он тебе так сказал? — Из кухни появляется мать и на меня смотрит. — Эх, какая же ты у меня Снегурочка выросла! — радуется она.
— Ничего он мне не говорил! — возмущаюсь я. — Просто ты же знаешь этот анекдот: кто платит за девушку тот её и танцует.
— Ну да, — отвечает мать. — А тебя что кто-то другой танцевать будет? Или я чего-то не знаю?
— Ну почему же другой? — улыбаюсь я. — Сашка — больше некому. Я никому другому и не позволю себя танцевать. Фу-у-у, ещё слово такое дурное придумала — «танцевать меня»!
— Ты сама этот анекдот вспомнила… — напоминает мать. — Походу, он тебя уже насовсем брать решил, раз за тебя платит. Кроме того, он же мужик, а значит, должен платить.
— Но я бы не хотела от него зависеть.
— А кто тебя, дуру, спрашивает, хотела ты или не хотела? Твоё дело маленькое: жизнь ему украшать — вон ты какая нарядненькая, как ёлочка! Езжай, пока есть кому за тебя заплатить.
— Спасибо, мамочка, ты у меня самая лучшая! — сюсюкаю с ней. — Ой, пока не забыла: мне ещё комбез нужен.
— Какой комбез?
— Лыжный, — отвечаю. — Я свои старые вещи пересмотрела и ничего подходящего не нашла.
— Ладно, — говорит мать. — Сколько он стоит?
— Я не знаю… ну дай пару тысяч, может… — немного мешкаю я. Так неудобно у мамы денег просить! Но куда тяжелее просить у Сашки: он же, по большому счёту, меня так ни разу и не «потанцевал». А значит, по сути, не должен за меня платить, а уже платит.
— Какие пару тысяч? Вот возьми пять и ни в чём себе не отказывай.
— Спасибо,
— Удачи! — Мама закрывает за мной дверь, и я спускаюсь вниз.
Мы договорились с Сашкой у торгового центра встретиться, но я, как всегда, опоздала.
— Привет! Ты чего так долго? — улыбается мне Сашка, прыгая с ноги на ногу.
— Маме помогала. — Ну не скажу же я ему, что выбирала помаду. Не хочу ссориться, тем более, когда он мне такой подарок делает.
Он берёт меня за руку, и мы заходим в сверкающий торговый центр. Я прямо на пороге снимаю шапку и распушиваю свою чёрную гриву. На меня уже все парни пялятся. Снимаю рукавички и шарф, сдаю их Сашке, пускай носит. Он не раздевается — видать, сильно промёрз, бедняга, пока ждал меня.
— Ты говорила, что у тебя комбеза нет, — говорит он. — Зайдём, глянем?
Мы спускаемся на лифте на цокольный этаж и заходим в такой понтовый магазин сноубордистов. На всех манекенах — шикарные комбинезоны разных цветов. А на стеклянной стене парень на сноуборде нарисован. Круто будет научиться кататься! Может, и я смогу.
— Саш, а может, я на сноуборде попробую, — говорю ему.
— Зачем тебе сноуборд? На лыжах сначала научись.
— На лыжах я немного умею, я в детстве с отцом на беговых каталась. Но как-то мне не сильно понравилось; может, на сноуборде лучше получится.
— Не морочь голову, — ласково отвечает Сашка. — Сноуборд — это не очень быстрый и не очень удобный вариант лыж. На нём меньше кайфа, и дольше учиться надо.
— Но эти сноубордисты такие крутые! — Засматриваюсь на парней, нарисованных на плакате, и это Сашке явно не нравится.
«Ой, прости!» — вспоминаю я. Нельзя говорить с парнями о парнях: признак дурного тона.
— Ну если ты говоришь — лыжи, значит — лыжи. Только пообещай, что ты меня научишь.
— Я от тебя не отойду, пока ты сама кататься не сможешь, обещаю.
— Спасибо! — улыбаюсь и целую его, а потом начинаю снова подрисовать блеск: надо же, чтобы губки блестели!
— Что — то ищете? — Подходит к нам продавец.
— Да, — говорит за меня Сашка. — Комбинезон на девушку.
Продавец окидывает меня взглядом и говорит:
— Есть на вас. Вам розовенький или серый?
«Ну что за вопрос дурацкий? Розовенький, конечно».
— А белый есть? — спрашивает Сашка. И почему он за меня всё решает? Меня это немного злит, но я старательно не подаю виду.
— Есть, но он на вашу девушку великоват.
«Ваша девушка!» Как же миленько это звучит!
— Тогда давайте розовенький, — говорю я и показываю на него пальчиком, как это делают тупые блондинки во всяких передачах типа «Дома-2».
— Несу, несу, — удаляется он.