Белый Бурхан
Шрифт:
— Поднимись с пола. Я не далай-лама!
И снова Пунцаг повиновался, хотя и без прежней охоты: вопросы ширетуя его пугали, и гроза, которой он боялся, еще не ушла за дымный край степи.
— Значит, все сыновья у твоего отца умирали, и он решил обмануть своих духов, отдав сына чужим богам? Твой отец умный человек… Он не говорил тебе, почему твой нечистый род откочевал сюда, в священную землю, и почему вы все поменяли свои дикарские имена? И теперь ты платишь долги рода не людям, а небу? Что ж… Тот лама подсказал твоему отцу правильное решение…
Ширетуй поднялся с ложа, прошелся по ковру, скрадывающему шаги, остановился у окна, забранного узорной решеткой. Долго стоял, вдыхая ночную прохладу, потом вернулся.
— Хорошо, хубун. Ты очистился от лжи. Оставайся моим ховраком. Я сам займусь твоим воспитанием.
— Я буду стараться! — едва не задохнулся от радости Пунцаг. — Я очень буду стараться!
Уходя из покоев ширетуя, Пунцаг вспомнил выражение глаз ламы, Жавьяна и понял,
Все ламы разные, как и люди. Есть ламы-аскеты, не пьющие воды и не принимающие пищи по нескольку дней; ламы-обжоры и ламы-пьяницы, не знающие меры и границ бесстыдства; ламы-деспоты и насильники, которых после очередного перерождения, по священной сансаре, [15] ждет презренная и глупая жизнь тигров и шакалов; ламы-вымогатели, которые и у бронзового бурхана мешок с золотом выпросят; ламы-бессребреники, отдающие все, что у них есть, даже самое необходимое, страждущим; ламы-плуты и обманщики, воры и разбойники, ничем и никак, кроме священнического сана, не отличающиеся от людей степи и глухих дальних дорог, которым они хозяева, хотя и временные… И есть, наконец, ламы-ученые, ламы-колдуны, ламы-врачеватели и целители, ламы-поэты, живописцы и музыканты, ламы-мастера Они — книгочеи, писари и толкователи книг. Многие из них в конце жизненного пути получают благословенье Лхасы и высоких лам, обретая право называться лхрамбой, доромбой или бичэг-мэрэком. Эти ламы особо уважаемые, они всегда живые символы мудрости и высшей учености…
15
Сансара (санскр. «странствование») — в индуизме и буддизме учение о текучести и непостоянстве всего, круговорот рождения и смерти. Графически изображалось в виде колеса, символизирующего непрерывность перерождений. Цель жизни человека (в буддизме, ламаизме) — «спасение», т. е. достижение через самосовершенствование прекращения «сансары», а значит и страданий, и, в конечном счете, достижения высшего совершенства, растворения в небытии нирваны.
Много всяких лам повидал Пунцаг в дацане!
Вначале ему здесь понравилось: тишина, размеренная и спокойная жизнь, всеобщая почтительность, запрет на ругань и драки. Но скоро он убедился, что все это — показное, и жизнь в ламаистском монастыре мало чем отличается от жизни в любом другом месте. А порой и опаснее. Особенно для новичков и для тех, кто не имеет никаких прав и не пользуется покровительством могущественных лам. Их могут легко запутать, втянув в водоворот неожиданных и таинственных событий, подставить под удар вместо других и даже уничтожить без всякой вины и повода.
Сперва его отослали к печатникам, растирать и накатывать краску на большие деревянные доски с вырезанными на них текстами молитв. На эти доски потом накладывали листы бумаги и шелка и делали оттиски, которые подправлялись тушью и киноварью. Это входило в обязанности тал бичег писарей-печатников. Со стороны их работа казалась веселой и даже не работой, а развлечением, игрой. Потому-то однажды Пунцаг и вызвался им помочь. Но, не зная грамоты, что-то испортил на куске голубого шелка. И хотя виноват был Пунцаг и сам признался в этом, под палки поволокли Даши, который больше не вернулся в печатню. Выгнали и Пунцага, заставив его мести двор дацана и чистить лошадей богатого монаха-ламы Баянбэлэга. И хотя тот был баньди и носил коричневые одежды, но к нему с почтением относились даже гэлуны. Жил Баянбэлэг в отдельном доме, уставленном дорогой мебелью, золотыми и серебряными бурханами, сундуками с тканями и шкафами с книгами. Про него говорили в дацане, что он дал очень большие деньги на покупку «Ганджура», [16] отпечатанного в Тибете за год до прихода в дацан Пунцага.
16
Ганджур (тибетск. перевод предписаний, откровений) — тибетский буддийский канон; составлен в первой трети XIV в. Создание текстов традиция приписывает Шакьямуни (Будде). Состоит из 7 разделов, 108 томов. Г. выступает в двух качествах: как предмет культа и как источник догматики.
Да и кроме Баянбэлэга хватало в дацане богачей, которые имели не только дома и лошадей, но и ховраков-слуг, китайцев-поваров и даже девок для увеселений — певуний и танцовщиц… Богатые монахи-ламы часто покидали дацан, ездили по своим делам с караванами, сами проводили эти караваны в Тибет и Китай, а потом подкупали шайки голаков и тангутов, хозяев степи, которые грабили другие караваны, идущие в Лхасу. Не гнушались они и разбоем среди паломников-накорп, идущих в святые места ламаистского мира…
Дацан — хорошее укрытие для любых людей. И если уж тут спрячут кого, то надежнее его уже никто не спрячет! Так случилось и с Баянбэлэгом, попавшемся на каком-то неблаговидном деле. Он хотел укрыться в дацане от солдат-цириков, но ширетуй Жамц нашел для него другое место. И Баянбэлэг исчез для всех: его имя навсегда было вычеркнуто из святого списка Агинского дацана, его имущество перешло в собственность лам, а Пунцага и остальных ховраков, прислуживавших ему, отослали на другие работы.
Потом больше тридцати лун Пунцаг прислуживал гэцулу [17] Сандану, зурхачину-распорядителю разных праздников — от цаган-сар-хурала [18] до обоной тахилги. [19] Во время церемонии круговращения Майдари [20] лама-наставник оступился и попал под колесницу, везущую тяжелую статую, и колеса переехали его. Пунцаг долго был неутешен: Сандан стал для него не только наставником, но и сумел заменить мальчишке если не отца, то старшего брата. У него он многому научился, с его помощью во многом разобрался в дацане.
17
Гэцул — вторая степень монашеского посвящения в ламаизме. Принимается баньди по рекомендации своих учителей-наставников (в возрасте от 15 до 25 лет). Г. знают порядок проведения ритуалов, язык обрядовых текстов, участвуют в храмовых богослужениях.
18
Цаган сар хурал (цагалган); букв. «белый месяц» — праздник начала нового года по старинному монгольскому (лунному) календарю. В течение 16 дней этого праздника в дацанах проводилась серия обрядов, посвященных Будде. В основе Цаган сар хурала — древнейший праздник, плодородия. Цаган сар хурал также связан с именем Шакьямуни, совершившим якобы в этот день различные чудеса в доказательство истинности проповедуемой им веры.
19
Обойная тахилга (букв. «чествование обо») — общественное моление, связанное с архаическими представлениями о духах-хозяевах местности, о необходимости задабривать последних, принося жертву у обо. К началу XX в. этот обряд подвергся сильному влиянию ламаизма. Для алтайцев нехарактерен.
20
Круговращение Майтрейи — самый пышный праздник ламаистского мира. Суть его состоит в стремлении «ускорить» приход грядущего Будды — Майтрейи — на землю и «установление» счастливой жизни. Процессия, в центре которой несут позолоченное изображение, обходит вокруг дацана, вдоль его наружной стены. Праздник привлекал множество мирян.
После этого он угодил к худшему из лам, который не любил и боялся Сандана, как и вообще всех толковых лам, и появление Пунцага стало для него праздником, который он отметил тем, что избил ховрака, придравшись к пустяку, убежденный, что тот не посмеет дать сдачи и уж тем более не побежит жаловаться ширетую на несправедливость — любой лама свят, и все дела его угодны самому небу!
Когда Пунцага позвал Жамц, он подумал, что тот пошлет его в мастерскую, где лепили, отливали, штамповали, паяли и вырезали бурханов, бодисатв, будд и богинь. Это ремесло в дацане было почетным, его знали немногие, и учил лам секретам ковки и штамповки сам ширетуй, постигший священное таинство в Тибете. И, действительно, Жамц мастерски лепил из каолина богиню Дара-Эхэ, [21] сравнивая ее лик с портретом русской царицы, напечатанном на белой сотенной ассигнации.
21
Дара-Эхе (тиб. Долма, Тара) — почитаемая богиня ламаистского пантеона. «Перерожденцем» Дара-Эхе считался «Белый царь», т. е. русский император. Легенда связана с именем Екатерины II, первой провозглашенной воплощением Дара-Эхе; все последующие императоры также объявлялись «перерожденцами».
Но ширетуй нашел Пунцагу другое дело: уже утром его ховраки сообщили с ухмылкой, что такому постельному мальчику самое место быть вечным и неизменным банщиком-прачкой у гэлуна. И расхохотались, перемигиваясь…
Пунцаг прислонился спиной к шершавой стене, взглянул на застланное серыми тучами низкое небо, медленно двинулся к потемневшему от непогоды гигантскому барабану хурдэ. Остановился, положил ладонь на рукоять и тут же отдернул ее — он не послал еще своего пожелания небу, и нужная ему молитва не ляжет поверх других. И получится не моленье небу, а баловство с машиной.
— Эй, ховрак!
Пунцаг отскочил от хурдэ и обернулся на голос — его звал сам Тундуп, лениво размахивая неизменной палкой.
— Иди сюда!
Ховрак повиновался. Остановился в двух шагах от грозного, заплывшего жиром дарги, склонил голову.
— Ты почему не работаешь, а шляешься с утра? Я уже давно слежу за тобой, и ты мне не нравишься, хубун!
— Я только хотел помолиться, дарга.
— Что?! — удивился начальник стражников, разглядывая его, как диковинку. — За тебя помолится твой лама! Кто твой лама, ховрак? Почему он плохо за тобой смотрит?