Белый царь – Иван Грозный. Книга 2
Шрифт:
– Хорошо. Да ты разденься, присядь на лавку.
– Ничего, постоим. Насиделся за день.
– Как знаешь. С дружиной все ясно, что по слухам?
– Их еще вчера вечером начали распускать люди Лобанова-Ростовского. До того князя видели на подворье Ефросиньи Старицкой.
– Так я и думал! – воскликнул Дмитрий. – Значит, за этим стоит Ефросинья. Понятно, она не упустит момента воспользоваться недугом Ивана.
– Думаешь, княгиня желает видеть на троне своего сына?
– И не она одна. Владимир не Иван. Ладно, Гордей. Потрудился ты на славу, теперь отдыхай.
Степанов замялся.
– Что-то еще, Гордей, сказать хочешь, но не решаешься? – осведомился Дмитрий.
– Да мы тут с ратниками поговорили.
– Строжайше запрещаю! Никакого своеволия. Приказываю быть в готовности и ждать.
– Чего ждать-то, князь?
– Мы уже говорили об этом. Не хватало еще, чтобы вы всю Москву подняли. А вот присмотреть за людьми князя Лобанова, да и за ним самим, не помешает. Но осторожно, себя не выдавая. На это даю разрешение, но подбери лучших людей.
– Я понял тебя, князь.
– А понял, так ступай, Гордей.
Десять дней пролежал царь, мучимый жаром, несмотря на все усилия лекарей и иноземных докторов. Все это время Ургин не имел к нему доступа.
Только 11 марта пред обедом слуга Кирьян неожиданно доложил, что князя срочно вызывают в Кремль. Дмитрий отправился туда немедленно. У дворца он встретил Головина. Тот выглядел бодро.
– Здравствуй, Дмитрий Михайлович!
– Здравствуй, Михайло. От тебя гонец ко мне приезжал?
– Да.
– Что случилось?
– Государь желает тебя видеть.
– А разве он…
– Пришел в себя. Едва говорит, но в сознании.
– Это уже добрый признак. Слабость пройдет, и царь поднимется.
– На то все надежды. Да ты ступай к нему, а то, не дай Бог, государь вновь потеряет сознание.
– Типун тебе на язык!
– Согласен. – Головин улыбнулся.
Ургин поднялся в покои царя. Стража беспрепятственно пропустила его.
Иван лежал на кровати, рядом сидели митрополит Макарий и заплаканная царица Анастасия.
Дмитрий поклонился в пояс.
– Здравствуй, царь!
– Здравствуй, Дмитрий, проходи. – Голос Ивана был тих и слаб. – Владыка, Настенька, оставьте нас с князем ненадолго.
Митрополит поднялся, отчего-то недобро взглянул на Ургина и быстро вышел из покоев. За ним проследовала Анастасия.
Иван глазами указал на стул, на котором только что сидел митрополит.
– Присядь, Дмитрий.
Ургин подчинился.
– Теперь ты пойдешь на поправку, государь.
– Все в руках Божьих. Мне трудно говорить, но не встретиться с тобой я не мог. Так что слушай, спрашивай, но понапрасну не перебивай. И без того мысли разбегаются. Нынче приходил ко мне дьяк Иван Висковатый. Видя, в каком я состоянии и, наверное, утеряв надежду на мое выздоровление, он предложил подписать завещание в пользу сына, Дмитрия. Как мне сообщили, ближайшие бояре уже присягнули ему, на завтра назначено целование креста членами Боярской думы.
– Прости, государь, но к чему все это, если ты пошел на поправку?
– Я, Дмитрий, только пришел в себя. Знающие люди говорят, что так всегда бывает пред смертью. Не перебивай!.. Значит, завтра, двенадцатого марта, должны принести присягу члены Боярской думы. Адашев выведал, да я и сам уверен, что большинство бояр не станет целовать крест на верность младенцу-наследнику. Это объяснимо. Бояре не забыли, как правила страной моя мать, что происходило в опекунском совете. Ты лучше меня помнишь то смутное время. Повторения его бояре не пожелают. Они не допустят правления Анастасии и худородных Захарьиных. Тем более что есть другой кандидат на правление, мой двоюродный брат Владимир. Человек мягкий, покладистый, старающийся всем угодить. Его-то противники Захарьиных наверняка и захотят выставить главным опекуном Дмитрия. Это значит, что вскоре они изведут Анастасию, младенца и моего брата Юрия. Тогда на престол законно взойдет князь Старицкий. Потому как он останется единственным законным наследником. Страной опять начнут править бояре. Они тут же отменят все, что мешает им жить по-старому. Этим тут же воспользуются внешние враги. Но татарам, литовцам, полякам и драться особо не придется. Приход к власти князя Владимира мирно не пройдет. Все же значительная часть бояр, практически все дворянство, а главное – народ стоят за меня. Это радует. Но в результате боярского мятежа, а иначе возведение Владимира на трон назвать невозможно, неизбежна междоусобная война. Опять брат пойдет на брата. Мы с тобой уже переживали это. Ты не хуже меня знаешь, что поднять бунт легко, а остановить его трудно, если вообще возможно. Тогда произойдет самое страшное. Наша Русь распадется на отдельные княжества, которые поглотят крымцы, литовцы, астраханцы, даже казанцы. Этого допустить нельзя, но и исправить положение из-за проклятой болезни я не в силах. Потому прошу тебя. Коли все же случится мятеж или меня постигнет смерть, то сразу же, не мешкая, вывези из Москвы Анастасию и сына. Тебе в этом поможет княжич Головин, которому я еще дам особое поручение. Обещай мне спасти царицу и Дмитрия. Доставь их поначалу в Благое, потом отправь в иные земли, куда будет возможно. Иначе мою жену и сына ждет лютая смерть. Обещаешь?
– Обещаю. – Дмитрий трижды перекрестился на икону. – Но нужно ли это?
– А что? Отдать жену и ребенка на растерзание Ефросинье Старицкой?
– Нет, конечно. Но мы в состоянии быстро собрать войско, тем паче что стрельцы всегда под рукой. Они способны подавить любой мятеж как в Москве, так и за ее пределами. Полками командуют воеводы, верные тебе. А кто служит в полках удельных князей? Народ, простые люди, которые тоже стоят за тебя. Выставим войско против продажных бояр, и никакого мятежа не будет. А княгиню Ефросинью Старицкую, ты уж прости меня, государь, давно пора отправить обратно в темницу. Ты оказал ей милость, выпустил на свободу вместе с сыном, вернул все отобранное, возвысил Владимира, а что в ответ? Заговор.
– Господь, Дмитрий, не обделяет нас милостью, так же должны поступать и мы. А применение силы против бояр как раз и приведет к войне. И начнем ее мы!
– Прости, я так не думаю, однако подчиняюсь. А касаемо милости, то дождешься ты ее от княгини Старицкой, вся жизнь которой прошла в безграничной ненависти. И вообще, государь, почему ты разговор завел о спасении жены и младенца сегодня? Ведь присяга назначена на завтра. Вдруг ваши с Адашевым опасения окажутся напрасными, и все бояре принесут присягу?
Иван тяжело вздохнул.
– Эх, Дмитрий, если бы это произошло, я был бы очень рад. Тогда и умер бы со спокойной душой, приняв монашество, как мои предки. Но надежды на смирение бояр нет. Значит, мятеж неизбежен. И вот тогда рассуждать, мыслить будет поздно. Потому я заранее завел с тобой этот непростой разговор. Не захотят бояре подчиниться наследнику, тебе придется действовать быстро, решительно. Ты должен быть готов к этому. И люди твои.
– Я понял тебя, государь, и клянусь, что спасу жену твою и сына, коли бояре поднимут мятеж. На том крест целую.
– Благодарю тебя, князь. Я всегда знал, что могу во всем положиться на тебя. А сейчас кликни Анастасию.
Вошла царица.
– Иван! Как ты?
– Оставь это, горлица моя. Послушай мой наказ. Коли что со мной случится или бояре поднимут мятеж, то беспрекословно слушай во всем князя Ургина и делай то, что он скажет. Дмитрий вывезет тебя с сыном из Москвы, а потом отправит под охраной куда-нибудь, где ты и Дмитрий будете в полной безопасности.
– Нет, государь, – воспротивилась Анастасия. – Жене не пристало так поступать. Сына князю передам, коль таково твое повеление, а сама останусь. Делила с тобой счастье, разделю и горе. А смерть меня не страшит. За благое дело умереть не страшно.