Белый дирижабль на теплом море
Шрифт:
– Ники! Какая же ты сладкая! – Коська, конечно же, не сдержал обещание, он опустился на колени и, уткнувшись носом ниже живота, жадно вдыхал терпкий женский запах. – Ники! Я раздобыл такие штучки, их надеваешь, и беременность не наступает! Ники, давай попробуем! Я очень хочу тебя! Ну пожалуйста!
Горячая рука уже скользила по внутренней поверхности бедра. Это же Костик! Может, стоит согласиться? А он получит ещё один стимул повысить уровень. Вдруг и правда дорастёт до восьмого, и они смогут пожениться? И тогда не нужно будет в страхе ждать вызова от «государственного производителя». Она будет настоящей замужней гражданкой. Но как же долг перед Республикой?
– Кось, Костя! Константин!
Коська замер на несколько мгновений, по-прежнему прижимаясь к бёдрам подруги лицом, затем сделал несколько глубоких вдохов и поднялся.
– И правда, что это я. Прости, с тобой я забываю обо всём. Я лучше пойду, – он, как когда-то в детстве, потёрся носом о нос Николь и, опёршись руками о подоконник, залихватски выпрыгнул в окно. Позёр.
***
Магия. Для кого-то дар, для кого-то проклятие. Но про это лучше молчать.
Для того чтобы жениться, мужчине в Либерстэне нужно было либо иметь восьмой уровень магического дара, либо вообще не иметь его. А женщина-маг, имеющая уровень ниже седьмого, имела право выйти замуж по своему выбору только по достижении тридцати четырех лет.
Республика очень нуждалась в сильных магах, и каждая гражданка должна была понимать свою высокую ответственность перед страной – если есть возможность родить сильного защитника родных рубежей, она должна это сделать. А сильные маги, как известно, рождаются от сильных родителей. Потому по достижении девятнадцатилетнего возраста все магически одарённые девушки заносились в государственный реестр потенциальных матерей. Мужчины-маги, имеющие восьмой уровень и выше, выбирали среди них партнёрш. Чаще всего это были кратковременные связи с целью зачатия магически одарённого ребёнка. Дети, рождённые в таком союзе, считались детьми государства и воспитывались государством почти с самого момента своего рождения. Но и любовь никто не отменял. Если маг достигал требуемого уровня, пара могла вступить в брак, и тогда дети росли с родителями до тех пор, пока не достигали шестилетнего возраста – возраста определения магии. В случае, когда магия проявлялась, ребёнок поступал в закрытую школу-интернат для обучения и всестороннего развития своих талантов. Если же магии не было, то он учился в обычной школе, поступал в училище, где получал достойную специальность. Республике были нужны не только маги, но и обычные рабочие руки.
Николь с её слабеньким вторым уровнем целительского дара даже и не надеялась когда-нибудь достигнуть седьмого уровня и получить возможность самой выбирать партнёра. А потому выбирали её. У неё уже были официально зарегистрированные связи, но пока они результата не давали – беременности не наступало. Правда, и времени с момента вступления во взрослую жизнь прошло чуть больше двух лет, но обычно целительницам удавалось забеременеть после первого же контакта, как её соседке по комнате Побед{и}не. Это значило, что либо у Николь имеется какой-то скрытый дефект, либо… но про это лучше даже не думать. Мало ли что. Поговаривали, что среди магов имелись такие, которые могли читать мысли. И тогда строптивую магиню ничего хорошего не ожидало.
Сознательное противодействие наступлению беременности приравнивалось к саботажу. Для подобных женщин существовали свои исправительные учреждения – закрытые «дома воспроизводства», где магини продолжали трудиться на благо республики – работали на полях и фермах, шили одежду и обувь, стояли у станков, в общем, занимались тем, что не мешало их основной функции – рожать государству магически одарённых детей. Одного за другим. Год за годом. И так до тех пор, пока сохранялась функция деторождения. И только потом измождённая множественными родами мать получала свободу. Считалось, что женщина искупила свою вину.
Но
Николь заворочалась в постели. Уже не раз её посещали тревожные мысли. А так ли уж права была мама, когда говорила, просила, заклинала маленькую Нику никогда и никому не признаваться, чт{о} она видит? Ведь папа тоже имел такую же способность, и ему позволили жениться всего лишь с четвёртым уровнем дара. Но потом папа исчез. Исчез и старший братик Александр, который тоже видел эти проклятые магические линии.
Через три дня опять наступают «удачные дни», и Николь уже видела график. У неё запланирована встреча с государственным производителем. Три дня, всего три дня на решение. Что выбрать? Признаться? Опять предотвратить беременность? Или всё же исполнить свой гражданский долг?
***
Оглушающе завыла сирена. Опять учебная?
Натренированное тело действовало помимо разума. Соскочить с постели. Натянуть форменную одежду прямо поверх ночной сорочки, засунуть ноги в стоящие у порога сапоги и бежать на место, выделенное ей согласно штатному боевому расписанию. Сколько уже таких сирен было в её жизни? С самого первого дня в младшей школе, когда их учили прятаться в убежищах. Сейчас Николь не пряталась. Сейчас от таких как она, зависела целостность границы. И даже если тревога учебная, в пункте приёма пострадавших – закреплённом за Николь месте – она должна оказаться не позже чем через семь минут после начала тревоги.
Отовсюду раздавался тревожный топот множества ног. К своим местам бежали её товарищи и сослуживцы. Слышались крики, что тревога боевая. Неужели настоящий прорыв? Николь уже больше года служила в приграничном госпитале, и за это время на их участке всё было спокойно. Время от времени сообщалось об отдельных мелких поползновениях на рубежи, но доблестные хранители границы всегда с ними справлялись.
В пункте приёма пострадавших – ППП как его кратко называли все – царило возбуждение. Выяснилось, что тревога и вправду, боевая. Толком никто ничего не знал, а потому испуганные санитары и медсёстры беспокойно меряли шагами приёмную и ожидали заведующую ППП – специалиста целительской магии шестого уровня Светлану Микоеву. Пришла она только через полчаса, когда смолк вой сирены. Одним взмахом руки остановила готовые посыпаться вопросы и начала говорить.
– Это прорыв. Прорыв с нашей стороны…
Раздался общий испуганный вскрик. Прорыв изнутри мог означать, что монстры захватили детей и теперь рвутся с ними к себе.
– Да, огромный механический монстр движется от Счастьеграда к границе. Пока неизвестно, к какой именно точке, но мы должны быть готовы.
Счастьеград. Именно там росли малыши, рождённые служащими на ближайших участках границы женщинами. Значит, среди украденных могут оказаться и их дети.
– Они украли наших детей!
– Этого не может быть! Там очень хорошее убежище!
– Они не могли!
– Мы тоже должны помочь защитникам!
Паника среди персонала нарастала. Ведь у всех женщин, кроме Николь, там были дети.
– Молчать! – заведующей Микоевой не удалось скрыть проскальзывающие нотки паники. Ещё бы, она родила государству уже троих детей, и все они были в этот момент в Счастьеграде. Вернее, она очень надеялась, что там, а не в брюхе движущегося к границе ужасного механизма проклятых имперцев.