Белый хрен в конопляном поле
Шрифт:
И пламя пошло по стенам, и дым проник внутрь, и люди закричали, а Ироня засмеялся, потому что внутри остались и Фальстарт Торопливые Ноги, и сын его Бренд Торговая Марка, и другие сыновья, и дочери, и внуки, и невестки, и зятья, и слуги, и рабы, потому что очень смешно, когда живьем горят варяги, которые сами так любили посмеяться.
Тело старика Костлявого тоже сгорело под упавшей балкой, и это было погребение, достойное великого героя. А остальных рабов ему не было жалко, потому что не стоит жалеть людей, которые даже не пытаются переменить судьбу.
Он хохотал,
Тогда Ироня взял мешок с припасами и побежал, потому что у Фальстарта оставалось еще много родственников по всей Варягии, и они захотели бы отомстить. Ведь раба на тинге не судят и к судебному поединку не приговаривают, а вешают, как собаку.
Костров по дороге он не разводил — ведь тогда бы его выдал не только огонь.
Он бежал до тех пор, пока не встретил ярла Пистона Длинный Нос и его людей. Они очень удивились, что Ироня говорит, хоть и плохо, по-бонжурски, и не стали смеяться, а только приговаривали: «Угораздило же тебя!» Ироне понравились эти люди, и он понравился им. Второй же толмач в дороге не бывает лишним… … — Да, — сказал Стремглав после того, как горбун закончил свой рассказ. — Угораздило же тебя! Но ты не переживай. Я бы и сам так поступил, только не стал бы дожидаться, покуда старик помрет. У меня, брат, как словом, так и делом!
— Я и не переживаю, — ответил Ироня.
ГЛАВА 8,
Прошло семь лет.
ГЛАВА 9,
Мухи любят смелых.
Смелые первыми идут в бой, первыми принимают вражеские удары, первыми падают на землю и всегда встречают смертный час с открытыми глазами, что представляет для мух большое удобство впоследствии, когда битва закончится: в мертвых глазницах сподручнее откладывать яйца, из которых выйдут потом паскудные личинки.
Великие полководцы тоже любят смелых. Но не так крепко, как мухи.
А вот смелые любят мух не больше, чем все прочие люди. И глаза своим погибшим соратникам они закрывают, а некоторые и пораженным врагам такую же услугу оказывают.
Так велит рыцарский обычай.
А некоторые смелые бывают такие смелые, что не любят и великих полководцев.
За годы, проведенные в седле, с мечом и копьем, немало пришлось закрыть молодому Стремглаву дружеских глаз. Самого же его судьба хранила, и он знал, для чего. … Все отпущенные ему со дня коронации годы король Бонжурии Пистон Девятый провел в непрерывных войнах.
Для начала требовалось повыбить с бонжурской земли захватчиков-стрижанцев, сто лет назад высадившихся на бонжурский берег с острова Стрижания,
Стремглав к тому времени знал уже такое количество бонжурских и других иноземных слов, что ему дали прозвище «капитан Ларусс» в честь одноименного толстенного словаря, да ведь и выговорить его настоящее имя не всякий бонжурец был способен.
Под королевской орифламмой капитан Ларусс прошел всю Немчурию и Муттерланд, Флегму и Чувырлу, Сайру и Матафон, Жулябию и Девятиградье. Потом, покончив с главными врагами на земле древнего континента Агенорида, войско двинулось на Восход, где изрядно потрепало несметную армию султана Салоеддина, но обозы безнадежно отстали в песках, и пришлось возвращаться.
Мудрецы в университетах уже поговаривали о том, что король Пистон собрался восстановить стародавнюю империю Эбистос, подобно своему отдаленнейшему предку Кавтиранту Багрянорожему. Да он бы и восстановил, слов нет, — но в самом сердце Агенориды, как раз между Бонжурией и Немчурией, подобно занозе, торчал вольный город Чизбург, окруженный неприступными стенами.
С него король и начинал; но, после года бесплодной осады, решил отложить на потом.
Наступило и «потом» при самых неблагоприятных обстоятельствах.
Чизбург был построен на скалистом берегу залива, перегороженного толстыми стальными цепями. Цепи отмыкались для кораблей Стрижании и Неспании, пособлявших вольному городу, и помешать этой помощи не было никакой возможности: бонжсурский флот был много слабее армии.
Стремглав был сперва рад без ума, когда король, направив войска на осаду Чизбурга, дал ему отдельное поручение, снарядив совсем в другую сторону — к соленому озеру Ак-Тузлук далеко на Полудне. Там, по слухам, можно еще было добыть голову великана Акилы Пробивного, весьма необходимую при осаде.
Никаких великанов в окрестностях соленого озера Стремглав не обнаружил, там вообще мало кто жил, так что сын шорника чуть не сгинул в тех белых и горьких песках от голода и жажды, но все-таки не сгинул и возвращался сейчас к своему сюзерену не с пустыми руками.
Стремглав ехал и думал: хорошо бы к моему приезду Чизбург уже взяли, подвиги мне уже надоели, а осада — уж больно муторное дело. И скорее бы достичь лагеря, где его ждут так, как никогда и никого раньше не ждали.
Но ехал он верхом на простой крестьянской лошади — пришлось ее неволею купить по возвращении в Агенориду с юга, где его собственный боевой жеребец по кличке Протуберанс не выдержал тягот пустыни, в отличие от наездника, которому народы пустыни за неукротимость и неостанавливаемость дали прозвище Эль-Муддаххар, что значит Всадник, Скачущий Впереди Лошади.