Белый колет и фригийский колпак

Соловьев Сергей

– Готово всё. Во флигеле всех я сонным зельем напою, девку выведешь, да за неделю до Костромы дойдёте, всего и делов, – и повариха нарочно повернулась своими крепкими бедрами на коленях мужчины, так что Илья покраснел, – что Илюшенька, – улыбнулась она , – Раскраснелся так, жарко что ли? – и она погладила его по щеке, – сделай как надо, не пожалеешь, в долгу не останусь.

– Хорошо, значит красный платок в окне? Глафира, пойду, подготовиться надо, – сказал мужчина, неохотно поднимаясь, и поправляя топорщившиеся штаны.

Женщина спрятала улыбку в платок, глядя на движения бравого

охотника, и открыв щеколду, выпустила его.

***

Глафира с удовольствием смотрела в окно на удалявшегося ладного мужика, поправила платье на груди, да расправила подол, и спешно пошла к господскому дому.

У входа стоял дворецкий Ларион, да служанка барыни Дарья.

– Даша, скажи барыне, Глафира мол , по делу пришла.

– Сейчас, – девушка кивнула, и ушла внутрь дома, шурша юбками.

Вернулась служанка быстро, очень быстро, и не говоря ни слова, просто поманила кухарку внутрь.

– Быстрее пошли, – зашептала Дашка.

Они не вошли, а влетели в будуар Екатерины Алексеевны. Барыня ходила вокруг своего дубового кресла, постукивая по своему предплечью веером из слоновой кости.

– Дарья, выйди и дверь закрой за собой. Не подслушивай и не пуская сюда никого. Смотри, запорю.

Дарья только пискнула, как мышка, и быстро вылетела из комнаты, и слышно было, как хлопнули двойные двери.

– Ну чего, Илья берется?

– Точно так, да я сказала, что это Марфа в доме.

– Охотнику бежать придётся, да с девкой. Ты проследи, что б хромой Андрейка на страже стоял. От него Илья всяко убежит. Для него она и Марфой будет. Сама понимаешь, Глашка, как я позволю сыну эту Женевьеву в жёны взять? Да и дурит Евгений, сама знаешь, чуть не прибила я его за то, что в Москве дворовую девку на спор заставил молоком щенка кормить? Так-то… Со службы за это долой, я -то так старалась сынка пристроить… А тут и француженка эта, с Кузнецкого Моста!

– А Марфа? – тихо спросила Глафира.

– Не впервой… И Бецкие есть, да и иных хватает. После его собачьей дури где я ему невесту найду? И пить водки пьёт много. А там, ничего, паспорт девке куплю, а Марфа здоровая, деток родит. Не Евгению детей, так мне внуков.

– Поняла… Значит обед с сонным зельем, да Женевьева сама убежала, так и скажем потом барину?

– Точно так. Охотник твой согласился?

– Илья согласен.

– Тоже хорошо, – усмехнулась барыня, – деньги взял. Ладно, иди к себе, да сделай, как решили, не напутай ничего. Отблагодарю, не пожалеешь.

Женевьева

Илья шёл к дому Федота лишь вздыхая по дороге, вспоминая Глафиру.

« Нет, деньги верну парню,– говорил он сам себе, – и так Федот мою работу сделает»

Вечерело, уже комары наваливались, охотник отмахивался от гнуса веточкой. Илья быстро вошёл в дом Федота, уже одевшегося, с мешком за спиной и дорожным посохом.

– Ну чего? – вскочил юноша, – разузнал?

– Пошли , времени нет. И деньги возьми, тебе нужнее будут, – и он вернул серебро юноше.

– Ты же всё узнал? О чём я просил. Всё по я-честному сделал, деньги твои.

– Сказал, не возьму денег за это. Марфа в дальнем флигеле, я тебя доведу. И запоминай, парень, в Костроме дом купца Родиона Хренова.

Вот возьми, – и он отдал грамотку, – это купцу отдашь, он поймёт, что ты от меня. И от меня, на благое дело, – и Илья положил перед Федотом десять рублей из пятидесяти полученных от Глафиры.

– Спасибо, – широко улыбнулся Федот, – век не забуду, – и обнял охотника.

– Да ладно. Вместе пойдем, всё сделаем.

Юноша погасил огонь дома, собрал мешок, постарался сложить всё свое, взял и топор, и нож. Кафтан, армяк, одеяло, да и вещи сестры не были забыты.

Илья ждал, пока Федот соберется, юноша вспомнил и о собаке.

– Пса я заберу, а это тебе за корову, – и отдал парню ещё три рубля. Пошли, торопится надо.

Юноша закрыл калитку, и пошёл быстрыми шагами за Ильёй. Охотник вёл спутника через лес, тропой мимо кустов и зарослей, что бы выйти незамеченными к ограде усадьбы и оказаться рядом с дальним флигелем. Охотник помог перелезть юноше, и перебрался сам. На втором этаже, во втором окне виднелся красный платок.

– Торопись, Федот. Тебе в ту комнату, где красный платок. Понял?

– Да, я пошёл, – нетерпеливо ответил юноша, положив поклажу на траву.

Илья недоверчиво смотрел на раскрасневшегося от волнения парня, и с сомнением покачал головой, получится ли?

***

Получалось всё неплохо, тревогу никто не забил, казачков барских при входе не было, даже собаки не лаяли. Федот зашёл в дверь дома, и будто попал в сказочное сонное царство- все спали, сидя на лавках или на стульях, за столами и на скамейках и диванах. Если бы не спешка, то любопытство мастер бы тешил долго, обходя такую красоту. Стены дома покрывали гобелены, либо узорчатый шёлк, прекрасный наборный паркет был уложен на полах, светильники были сделаны в виде богов, наяд, воинов. Даже на потолке была роспись. Рамы зеркал, выполнены с чудесной резьбой, посуда, какой пользовались обитатели дома, была так красива, что он побоялся взять её в руки. На камине стояли часы с бронзовыми фигурками, до того дивно сделанными, что можно было принять их за живых. Только вздохнул, и начал подниматься по дубовой лестнице, стараясь наступать потише, но половицы скрипели немилосердно. Пройдя по коридору, он заглянул в пару комнат, но там или спали люди, или просто там никого не было. В здании царил полный покой и умиротворение. Федот уже терял терпение, как вдруг закрытую дверь на висячий замок. Он разбежался, и молясь про себя всем святым, ударом плеча выбил дверь, увидел висящий красный платок на окне, девушку в русском наряде, сидящую на диване, и смотрящую в окно. Она тут же вскочила, и бросилась бежать из флигеля, притом даже сарафан и рубаха ей не мешали.

Парень побежал за ней, проклиная всё на свете.

– Стой, стой, это я , Федот, – кричал он.

Но девушка, не оборачиваясь, бежала прочь, и прямо к месту, где он оставил своё добро. Ильи на месте не было, но и беглянка к счастью, остановилась.

– Здравствуй, сестрица, здравствуй, красавица! – подбежал к девушке юноша, желая обнять сестру, – чего ж ты молчишь?

Вдруг она обернулась, но это была совсем не она. У юноши просто потемнело в глазах.

– Девица, прости, ты тут девушку не видела, Марфой зовут?