Белый колет и фригийский колпак

Соловьев Сергей

– Qui etes vous? Je ne me laisserai pas violer! Что такое, ты кто, – уже испуганно сказала незнакомка по- французски.

И тут Федот увидел тяжело бежавшего к ним казачка барыни, здоровенного детину. Глаза девицы необыкновенно расширились, и она потянула за собой юношу.

–Nous couronsplus vite.C est une personne terrible!– кричала она.

Тот лишь успел подхватить свой скарб, и побежал рядом. Сторож начал отставать, и прескверно ругался при этом, ну его уже не было слышно, и вот, Федот и незнакомка оторвались от погони.

Девушка задыхалась. держась

за дерево, и теперь пыталась сбежать и от Федота.

– Куда ты? Не съем тебя, что я, Серый волк? Да ты и дороги не знаешь.

Она лишь прислушивалась к его словам, и забавно морщила лоб, наконец, подошла к нему.

– Женевьева, – показала она пальцем на себя, – Женевьева Руссиль, – опять назвалась , и показала на него пальцем, ожидая ответа.

– Федот, – назвался он, показав на себя, – Женевьева, – показал на неё.

Она закивала, и произнесла:

– Федот, – потом подумала и добавила, – Москва? – сказала она с сильнейшим акцентом.

– Нет, – и он помотал головой в отрицании, – Кострома, – и он покаал пальцами человечка, идущего пешком, и показал пальцами пять дней, а потом еще два.

– Сис? – непонятно сказала девушка, – Aide -moi a m emmener avectoi!

– Не знаю я французского, барышня, – устало сказал юноша, – за семь дней дойдём, дорогу знаю, да по солнцу и звездам тоже ходить могу. На вот, поешь, – и достал из мешка кусок хлеба и яйцо.

– Мерси, – кивнула спутница, и с аппетитом уплела угощение.

Шли по лесным дорогам, и юноша видел, как тяжело в туфлях долго идти . Он поискал в мешке, и нашёл марфовы лапоточки, и обмотки.

– Женевьева! – крикнул он.

Девушка остановилась, и парень показал ей сесть на пенёк, она с сомнением посмотрела на него, он показал ей на её сбитые ноги. Женевьева лишь слабо улыбнулась, и развела руки в стороны. Федот показал ей лапти. Модистка картинно присела, держась за сук на дереве, сняла туфли, спутник помог замотать ей обмотки, и надел лапти. Француженка пошла спокойно, всем своим видом показала, что эта обувь ей нравится. Они смогли идти много быстрее. Солнце клонилось к закату, и Федот принялся строить шалаш. Топор в руках мастера- большое дело, и гора лапника росла быстро. Наконец, он уложил ветви ели, так, что вышло приличное жилище. Была готова и ямка для костра, а Женевьева принесла воды в котелке из ручья.

– Вот, смотри, – сказал юноша, показывая на жилище из ветвей, – Шалаш, – отчетливо произнёс он.

– Шалаш, – повторила она, – вода, – показала она на содержимое котла.

– Хлеб, – добавил он, отрезая ей ломоть.

– Хлеб, – точно выговорила всё звуки Женевьева.

Федот принялся мастерить верши для рыбы из ветвей ивы, спутица только смотрела за его быстрыми и умелыми руками. Сделав три штуки, он притопил их на мелководье. Вдруг хлопнул себя по лбу, кляня за забывчивость. Он снял сапоги, и пошёл по мелководью, стараясь наловить раков. Женевьева сначала не понимала в чём дело, наконец, засмеялась, и сеяв лапти и обмотки, задрав платье до колен, принялась помогать. Девушка была быстра и проворна, и скоро на лапнике лежала

изрядная куча шевелящихся и поднимающих клешни кверху раков.

– J'ai aussi peche, c'est-a-dire gue j'airamasse des huitres, mais je suis Bretagne. Я тоже ловила, то есть собирала устриц, я же из Бретани, – говорила она непонимающему русскому.

Девушка взяла котелок, зачерпнула воды, и не опуская подол вниз, пошла к костру. Федот засмотрелся на бесшабашную красотку, и принёс добычу, а затем, достал еще один котелок и пару деревянных чашек и деревянные плошки. Такие чашки и тарелки мастерил у них в деревне дед Боря. Да и ложки выходили у него ухватистые. Хоть и старый, а рукастый, и посуда из дерева получалась у него на диво ладная. Вот и стояли на костре уже два котла, и в один юноша закладывал их ужин. Вода кипела, раки краснели, и уже украшали собой немудрящую посуду. Женевьева наблюдала что делает юноша, и повторяла за ним. Добыла мясо и в клешнях, и спинке, выбрасывая панцырь.

– Вот видишь, не пропадём, – успокаивал девушку юноша, – еды здесь у реки много.

Съели варёных раков не всех, назавтра оставалось. Юный мастер покопался в своих мешках, и извлёк серое. суконное одеяло, отдал его в руки девушки, себе взял второе. Вода в другом котле стала закипать, он бросил туда иван-чай.

– Кашу варить не будем, – тихо сказал он, – про запас крупу, побережём. Давай настой пить.

Федот разлил ароматный напиток, дал чашку в руки девушки. Они принюхалась, старалась ощутить незнакомый букет, и закивала головой.

– Сава

– На здоровье, – только ответил юноша.

Солнце закатывалось за край земли, холодало, и комары вились вокруг. Загасили огонь, что бы не сгореть самим. Была надежда на смолистый лапник, что отпугнёт ночью кровососов. Он деловито приготовил две кучи мягких веток, на одну показал гостье из Франции, на другую сел сам, попробовав присесть. Вроде бы неплохо.

– Спать ложись. Вставать будем рано, идти ещё далеко.

–Хорошо, – жутко произнесла девушка, завернувшись в одеяло.

Федот не мог сразу заснуть, не понимая так всё вышло именно с ним. Отчего так, из -за каприза барчука страдает столько людей? Только звездам и луне, было похоже, что безразличны страдания людей, по крайней мере простых. Да и комарам, видно, только кровь пить,да и барам также. Юноша хлопнул себя по щеке, убивая кровососа, размазав свою кровь с останками носатого. « Не стало комара, и кусать некому, – думал парень, – видно, и с барами так. Не зря в церквях Емелю Пугачёва проклинают. И бог- то, барский, – уныло решил он»

Наконец, прилёг, и спал до рассвета. Спал он крепко, и не увидел он во сне ни Фому, ни сестру свою, ни невесту, Алёну. Открыл глаза- и пропала его спутница, только одеяло на лапнике осталось. Огорчился ли он? Да не, обрадовался. Проще дойти одному. Верно говорят:« Баба с воза – кобыле легче»

Ну, коню, ясно же. Только обрадовался, а услышал песенку, которую тихонько напевала Женевьева. Не русскую, но очень приятную.

– Салю, – поздоровалась она, увидев что юноша уже проснулся.