Белый легион: Террор не пройдёт!
Шрифт:
Рыжий, кажется, тоже почуял неладное. Рука его дрогнула, и пуля вошла не в голову, а в грудь жертвы.
Шофёра «КамАЗа» откинуло всей мощью вырвавшегося из канала ствола свинца. Но он выпрямился. Глаза его оставались пустыми. Схлопотал ещё пулю. И на этот раз угомонился.
— Вот петух! — выругался Рыжий. Смутился он лишь на миг. Но тут же собрался и чётко доделал свою работу. Выщелкнул опустошённый магазин. Вставил другой и сделал по контрольному выстрелу. Вытер рукавом вспотевший лоб. И радостно хохотнул. Всегда после того, как он отнимал чужую жизнь,
Сутулый начал карабкаться в кабину «КамАЗа». Ему предстояло отогнать грузовик в заранее присмотренное место и там перекинуть груз.
Он поставил ногу на подножку. Приподнялся, уцепившись за скобу. Примерился, как поуютнее пристроить своё седалище на мягком сиденье. И вдруг почувствовал тупой удар в спину. Как-то не слишком это было болезненно. Несерьёзно. Но тряхнуло сильно. Потом он ощутил, что не владеет своим телом. Притяжение земли вдруг стало гораздо сильнее его. Падение спиной на землю ему казалось долгим… Страшный удар. И засасывающая тёмная воронка…
Следующая пуля пробила голову Лося.
Кабан, моментом понявший, что дело не то что пахнет керосином, а вокруг уже все пылает, прыгнул вперёд, прячась за грузовик. Огляделся, не в силах понять, откуда по ним долбят. Ясно только было, что колотит снайпер.
Он бросился к своему «жигуленку». Распахнул дверь. Ещё две пули разворотили радиатор. И в отчаянии Кабан понял, что это предупреждение — не дёргайся, следующая пуля будет в лоб.
Хмурый послал длинную очередь в неизвестность. И упал, держась за простреленную ногу. Гоша пополз в укрытие за ржавый автобус.
Тут стремительно возник тяжёлый чёрный автомобиль. Гоша выстрелил в него. Пули отскочили — бронестекло!
Кабан начал понимать, что такое настоящая война, когда противник занял командные высоты и ты у него как на ладони. Вот только как такое могло получиться?
— Черт. Прижали, — прошептал он. — Какие суки?!
Пуля чиркнула рядом с ним…
— Начали, — услышал в наушнике Стрелок, занявший на крыше опустевшего промышленного цеха выгодную позицию, и плавно вдавил спусковой крючок.
Он выполнял свои обязанности с видимым удовольствием. Работа снайпера — немножко странная. Это дистанционная смерть, когда ты можешь увидеть в перекрестье прицела искажённые ужасом и болью лица, но они очень далеко. И кажутся всего лишь мишенями, которые валятся на землю по мановению твоей руки.
«Цель отработана» — после удачного выстрела следует доклад.
Именно цель, а не человек. Именно отработан, а не убит. Обыденная работа. Стрелок проделывал её и в Югославии, и в Чечне. Сколько было таких целей? Он вёл тщательный подсчёт. Но помнил не людей, а условия стрельбы — освещённость, поправку на ветер, используемое оружие. «Цель отработана»…
Ничего сложного в сегодняшней акции не было. Командир намекал на то, что ребята, по которым предстоит работать сегодня, представляют опасность. Они профессионалы… Вот только особых профессионалов что-то не
Он помнил инструктаж. Пленных взять желательно, но не обязательно. Выключил последовательно тех, кто могли отойти к кустам и реке. Оставил тех, которым не уйти с отлично простреливаемой бетонной площадки. Из них двоих ранил. Одного оставил целым. Куда он денется, как выскользнет из перекрестья прицела? Никак!
В ухе голосом инициатора акции жужжала таблетка наушника:
— Так, блокируйте объект-3… Отстреливается? Снять… Первого берите. Живьём брать!
На площадку неторопливо вырулил бронепоезд — машина с пуленепробиваемыми стёклами. И участь распластавшихся на пятачке целей была решена.
Стрелок моргнул, быстро смахнул выступивший пот, лезущий в глаза. И снова уставился в перекрестье прицела, в которое последние годы всегда наблюдал самое интересное в своей жизни.
— Не стрелять, — послышалось указание старшего.
Кабан быстро смекнул, что отбиться нет ни малейшей возможности. Равно как и уйти огородами. Он встал и поднял высоко руки. Универсальный жест с самых древних веков, означающий: рука пустая, меня нечего бояться, я сдаюсь на милость победителя. Только раньше времена были другие. Ныне милость победителя и честь встречаются редко.
Из чёрной машины неторопливо вылез широкоплечий, невысокий — вширь больше, чем в высоту, тип с лицом, изрезанным страшными шрамами. Он подошёл к пахану. Врезал от души в солнечное сплетение. Удар был профессиональный и страшный по силе. Так его с одного тычка ещё никто не сшибал.
Когда в глазах просветлело и вернулась способность дышать, Кабан ощутил, что его приподнимают за шиворот, как нашкодившего щенка.
— Ну что, волк, — хмыкнул широкоплечий. — Теперь ты наш… С потрохами…
— Падла, — нашёл в себе выдавить вместе с воздухом и горечью в горле Кабан.
И получил ещё один удар.
Невдалеке валялись ещё живые Хмурый и Гоша. Автоматы они благоразумно закинули подальше и теперь плющили морды об асфальт.
Подкатила ещё одна машина — старый «Фольксваген». Оттуда вылезли новые вооружённые люди. Широкоплечий поручил им позаботиться о пленных. А сам подошёл к грузовику. Залез в кузов. Оглядел ящики. Наткнулся на маркировку на металлическом корпусе одного из них и произнёс в рацию:
— Третий на связи… Тут контейнер. Со значками такими — радиоактивные материалы.
— То, что надо, — послышался через эфир ответ. — Берём. И уходим…
Подкатил фургон с просторным кузовом. Бойцы быстро перекидали в него ящики. Широкоплечий поставил мину с замедлением на полчаса под днище «КамАЗа». И сообщил по рации:
— Все нормально.
После чего направился к своему броневику.
И тут мир раскололся с треском.
Широкоплечий ничего не успел понять. Его накрыло мимолётной волной боли и темноты.