Белый лоцман
Шрифт:
Но несколько тюленей все же не смогли достигнуть берега. Нападающие отрезали им путь, перестроились, как по команде, в цепочку и окружили несчастных, которые, прижавшись друг к другу и выставив головы вперед, образовали плотный клубок. В середине сбились матери с детенышами, а перед ними — самцы в какой-то бесполезной попытке к сопротивлению. Одна из касаток вдруг резко отделилась от осаждающих и, разбежавшись, врезалась зубастой мордой в середину тюленей, растолкав их в стороны. Это был сигнал. В тот же миг вся стая набросилась на беззащитную добычу. Вода закипела кровавой
Случайно касатка с гарпуном заметила еще одного тюленя, который почему-то отстал и теперь спешил, выбиваясь из сил, к берегу. Радостно плеснув по воде хвостом, она устремилась к нему. Тюлень услышал ее и изо всех сил заработал плавниками. Быстрее, быстрее. А она нагоняла его, делая плавные волнообразные скачки. Ее спинной плавник то исчезал под водой, то снова всплывал над бурлящей зеленой бездной, словно грозный черный меч. Вот она разинула свой безобразный зубастый рот — целый метр в ширину. Но тюлень в этот миг выскочил на берег. Не рассчитав своего прыжка, касатка кинулась вслед за ним и упала на оголенный риф.
Она мгновенно поняла, в какой капкан завлекло ее прожорство и, не обращая больше внимания на виновника своего несчастья, который полз наверх, подобно исполинской гусенице, попыталась соскользнуть обратно в море. Но не тут-то было! В мелководье она была совершенно беспомощна. Поняв, наконец, какая участь ее постигла, касатка обезумела, заметалась, забила своими мощными плавниками. А солнце припекало все сильнее и сильнее, высушивая ее нежную кожу.
Товарищи ее, утолив немного свой голод, снова построились в ряды и теперь кружили в бешеном темпе около забитого тюленями острова. Место вожака заняла другая касатка. Прежнего забыли, словно он никогда и не существовал, хотя со стороны рифа все еще неслись его стоны.
Меченая китиха продолжала прятаться в мелководном заливе, а сердце ее билось, билось, готовое выскочить. Она хорошо, даже слишком хорошо знала этих морских разбойников. Серповидный шрам на ее спине не давал ей забыть о них.
И каждый раз, когда мимо скалы проносились зловещие черные тени, она слегка касалась своего детеныша, чтобы успокоить его, ободрить. Обнимая его своей длинной узловатой рукой-веслом, мать словно шептала: «Еще немножко. Потерпи. Молчи, не шевелись, чтобы нас не услышали. Только бы нас не услышали…»
Какой странный этот залив — ни водорослей, ни кораллов, ни морских животных, ни рыб, ни актиний, ну хотя бы одна мидия. А в самом низу, на дне, белый песок шевелится как-то особенно, словно кипит. Да ведь это же родник!
Из-под песка ключом пробивалась вода. Но не морская, а несоленая, теплая вода. Поэтому залив и казался таким безжизненным. Ведь морские жители не переносят пресноводья.
Но что это? Полчища паразитов, облепивших все тело огромного животного, замерли, перестали копошиться у него под кожей. Зуд, невыносимый зуд, не дававший китихе покоя, отравлявший ей жизнь, будто совсем исчез.
Как приятно было бы ей сейчас, если бы не эти ненавистные хищники, что продолжали колесить вдоль острова, то и дело с шумом ныряя под воду — с этим ужасным для каждого морского обитателя шумом.
В это время касатки, убедившись, что в море не осталось ни одного тюленя, сгрудились перед маленьким фьордом. Вода закипела от них. И вот, они начали приближаться к берегу все ближе и ближе. Наверху больше не оставалось места, и тюлени, сбившиеся в беспорядочные кучи на краю скалы, обезумели от страха. Некоторые из них, наиболее трусливые, повинуясь слепому инстинкту, который заставлял их всегда искать спасения в воде, как загипнотизированные, сами попрыгали в море, в разинутые чудовищные пасти.
Прошел час, другой — океан затих. Тюлени еще лежали на берегу, всматриваясь удивленными круглыми глазами вдаль, где исчезли их извечные враги. Лишь прежний вожак хищников продолжал извиваться на рифе; ослабевший, задыхающийся, но все же живой, он ударял хвостом и хрипел. По его оскаленной морде текли слезы.
Меченая взглянула туда и, поняв, какая участь постигла ее врага, вышла из своего убежища и поплыла вместе с детенышем в глубь моря. Оба они здорово проголодались. Но досадные паразиты, как видно, сдохли, отравленные пресной водой мелководного залива. И потому китиха чувствовала себя очень счастливой — словно весь мир стал еще лучше…
9
Когда тюлени снова вошли в воду, забыв про только что пережитый ими ужас, человек спустился вниз. Жизнь продолжала идти своим чередом и настойчиво требовала своего. Как будто ничего и не случилось. Лишь пять-шесть маленьких тюленьчиков жалобно скулили, одиноко плавая около берега.
На том месте, где совсем недавно была хижина, сейчас виднелись лишь обломки. Тяжелые тела раздавили в суматохе все: ящики, банки. Ничего не уцелело. Ничего! А от бочонка с водой осталась лишь груда щепок да маленькая лужица в ямке на скале.
В первую минуту человек не осознал всего ужаса случившегося. И лишь немного погодя понял, что означало для него остаться здесь, на этой голой скале среди океана, без воды… При таком количестве тюленей, рыбы, мидий и раков о еде беспокоиться было нечего. Но остаться без воды…
Он лег на живот и залпом втянул в себя всю лужицу. Потом уныло выпрямился. Это его последний глоток. Кто знает, когда он снова сможет напиться… Последний глоток!
Нельзя больше терять ни минуты, нельзя продолжать сидеть здесь в надежде, что мимо пройдет корабль. Надо рассчитывать только на себя. Единственное спасение в лодке.
В два прыжка он достиг берега.
Но где она? Ведь он оставил ее здесь? Неужели и ее?..
Среди покачивающейся аметистовой стихии показывались и снова исчезали круглые головы тюленей, увлеченных охотой. Напоенные солнечным блеском, волны подступали к берегу и снова откатывались от него, то вдруг будто бы переставали двигаться, и остров сам отправлялся им навстречу, летя над кипящими гребнями, словно огромный каменный корабль, заблудившийся в этой бесконечной шири. Гребень прибоя расчесывал море, как кудель, превращая его в пышную шерсть, а невидимые пальцы плели из нее тончайшее кружево, которое колыхалось взад и вперед около берега.