Белый ниндзя
Шрифт:
— Если бы добродетель была сама себе наградой, — говорил Тандзан Нанги Барахольщику, — то она не была бы человеческим качеством. Ею обладали бы только ангелы.
Шум и гам в зале игральных автоматов был просто оглушающий. Это хорошо. Барахольщик был уверен, что подслушать их разговор практически невозможно.
— При чем здесь добродетель? Я говорил тебе о Кузунде Икузе, — заметил Барахольщик.
— Я тоже о нем говорю. Икуза так старается выглядеть добродетельным, потому что это ему выгодно.
— А как насчет «Нами» в целом? — спросил Барахольщик.
— Было бы очень интересно изучить
За окнами шел дождь. Они находились в большом зале игральных автоматов в сверкающем огнями рекламы районе под названием Гиндза. Этот зал открыт круглые сутки, и здесь вечно толпятся любители поиграть в пачинко — национальную японскую игру. Здесь всегда шумно, светло и душно от такого скопления азартных мужчин. Барахольщик часто приходил сюда. Игра помогала ему сосредоточиться на решении сложных задач, связанных с его рискованной профессией.
— Я передал твою дискету с записью вирусной атаки кому надо, — сообщил Барахольщик.
— Ужасно неприятная вещь. Мои люди не могут ничего понять, — сказал Нанги.
Барахольщик кивнул: — Я беру на себя установление источника вируса. Но, должен признаться, задачка не из легких. Почерк совершенно незнакомый.
Хотя в зале было много свободных автоматов. Барахольщик ждал, когда освободится тот, на котором он всегда играл. Пачинко во многом похожа на американский пинбол, только на новейший вариант, в котором используются все чудеса техники, включая даже миниатюрный телевизор, по которому игроки могут смотреть их любимые передачи во время пауз, когда подсчитываются очки.
— Я всегда играю на шестой машине в седьмом ряду, — сказал Барахольщик, показывая свое излюбленное место. Там какая-то пожилая дама заканчивала свою последнюю игру. По-видимому, она была здесь уже давно, переходя от машины к машине.
— К Жюстине Линнер охрана приставлена? — спросил Нанги, наблюдая, как Барахольщик готовится к игре. У него была только одна фишка, и Нанги подумал: неужели он так уверен в себе, что не набрал сразу побольше фишек у кассира? Выигрыш дает до трех фишек непосредственно из машины.
Барахольщик положил руку на рычаги машины, кивнул.
— Не беспокойся. Приставил к ней своего лучшего парня. Хана Кавадо.
— Это всего лишь мера предосторожности, — пояснил Нанги. — Но поскольку мы не знаем, что у того тандзяна на уме, лучше поберечься. Боюсь, как бы с ней чего не случилось.
Барахольщик кивнул. Он начал игру и сразу же выиграл — правда, немного — только одну фишку. Начал по новой.
— Возвращаясь к Икузе, хочу тебе сообщить, что видел его с Киллан Ороши. И могу сразу сказать, что ничего добродетельного в их отношениях нет.
Нанги фыркнул: — Еще одно доказательство иллюзорности абсолюта.
— И еще маленький нюанс по поводу взаимоотношений Икузы и Кена Ороши. Ороши старше его на двадцать лет, а спину гнет при поклоне, не ленится.
— Положение дел на «Накано Индастриз» весьма печально, — пояснил Нанги.
— Да, слыхал.
— Тебе повезло, — заметил Нанги. — Ороши изо всех
— Извини, — обратился к нему Барахольщик. — А я-то чем могу тебе здесь помочь?
— Страховка, — пояснил Нанги. — Нельзя недооценивать Икузу. Совершенно ни к чему, если «Нами» начнет сейчас вмешиваться в мои дела.
Барахольщик проиграл вторую игру. Нанги увидел его расстроенное выражение лица и спросил:
— Что тебя печалит?
— Киллан Ороши не так проста, как мне показалось сначала. Она не пешка, а скорее шальная карта. Никогда не поймешь, то ли ее действия хорошо продуманы, то ли совершенно спонтанны.
— А каким боком это касается меня?
— Не знаю точно, — ответил Барахольщик, — но мне кажется, что это не только неосторожность со стороны Икузы — затевать с ней шашни. Мне кажется, что у него с ней роман, вопреки желанию ее отца, которого она открыто презирает. Но порой я думаю, не держит ли она сама Великого Икузу за болвана.
— Это было бы очень интересно, — откликнулся Нанги, — но для такого рода расследования требуется время, а до подписания документов о слиянии с «Накано» его почти не остается. Икуза работает быстрее, чем я мог вообразить. Он уже все согласовал с юристами. Так что продолжай наблюдение за Икузой. А твое предположение насчет дочки Кена Ороши хотя и очень интересно, но использовать дружбу Икузы с Кеном Ороши для подрыва репутации нашего «друга» мне бы не хотелось.
— А что делать? Икуза не игрок, — сказал Барахольщик. — У него нет долгов, он не берет взяток, свои советы раздает бесплатно. Не женат. Очень осторожный человек.
Нанги покачал головой.
— Не смешивай внешнее впечатление от человека с его сущностью. Кузунда Икуза очень умен, он использует добродетель, как каракатица темную жидкость, чтобы прикрыть свое маневрирование. И вдруг по какой-то причине затевает интрижку с дочерью Ороши. Это действие не осторожного человека, а человека настолько ослепленного своей властью, что он считает, будто ему все позволено.
Барахольщик обошел машину со стороны, поколдовал над ней, — и Нанги увидел, как открылась дверца, откуда Барахольщик забрал несколько фишек. Вот оно что, подумал он. Жульничает?
— И все-таки, — сказал Барахольщик, закрывая дверцу, — у меня такое чувство, что мы что-то упустили или смотрим под неверным углом зрения.
— Со смертью императора, — сказал Нанги, — власть «Нами» возросла тысячекратно. Они становятся опасными для Японии. То, что они с такой легкостью подмяли меня под себя, является еще одним доказательством этого. И я хочу постараться дискредитировать их. Если нам удастся свалить Икузу, «Нами» последует за ним.