Белый олеандр
Шрифт:
Он уже переоделся в свои обычные футболку и джинсы. Мы играли в китайские шашки с мальчиками, пряча друг от друга глаза. Сидеть в одной комнате и не тянуться друг к другу было тяжким трудом, особенно когда Старр устраивалась с ним рядом, положив руку на теплую ткань его джинсов. Это было невыносимо. Наконец Дейви выиграл, и я вышла из трейлера, пошла бродить среди камней. Перед глазами стояла только ее рука на джинсах Рэя.
Я была отвратительна, я делала гадкие вещи, ломала людям жизнь. И хуже всего было то, что я не хотела останавливаться.
По рыжевато-коричневым
Вместо этого я почувствовала запах Рэя. Ветерок донес до меня дым его трубки. Он стоял во дворе, солнце светило прямо ему в лицо, грело его, будто камень. У меня сжалось горло. Я вдруг поняла, что ждала его. Поднялась немного по склону холма, чтобы он увидел меня — с той стороны, где у трейлера не было окон, и спустилась в песчаную яму между камнями.
Через минуту послышались его шаги по дну речушки, уже сухому, хотя был только апрель. Ясно было, что завтра Дейви все прочтет по нашим следам. Но когда я коснулась Рэя, мы поняли, что уже не сможем отказаться друг от друга, как бы ни хотели, как бы это ни калечило чужую жизнь. Я жила только его губами у меня на шее, руками, забравшимися под рубашку, стягивающими мои джинсы. Бедра жаждали прикосновений, и мы сомкнулись, как магниты, как пазлы, опустившись в песок. Мы не думали о скорпионах или техасских гремучниках, о мелких камешках под голой кожей, о том, кто может нас увидеть.
— Милая, что ты делаешь со мной? — прошептал Рэй мне в волосы.
Последний раз взрослые скандалили при мне, когда мать ударила Барри ножом в руку. Из спальни Старр слышались удары, грохот роняемых стульев. Я накрыла голову подушкой, но сквозь тонкую стенку все равно было слышно каждое слово — пьяный визг Старр, виноватое бормотание Рэя.
— Все у тебя прекрасно стояло, пока ты не начал трахать эту малолетнюю сучку! Хватит отнекиваться, ублюдок, ты ее трахал, да?
Обливаясь потом, я глубже зарылась в свой спальный мешок, притворяясь, что это не я, это какая-то другая девочка. Я всего лишь ребенок, это ко мне не относится.
— Черт бы побрал эту Службу опеки! Господи, почему я не вышвырнула ее, когда была возможность?!
Я представила Рэя, сидящего на краю кровати, его сутулую спину, руки, свесившиеся между колен. Он не перебивал ее, наверно, хотел дать ей выговориться. Просто сидел, подставляя руки под ее пьяные удары, надеясь, что она скоро заснет. До меня доносился его голос, спокойный, негромкий, увещевающий:
— Хватит, Старр. Ты просто перебрала.
— Развратник! Детей хочется трахать, да? А потом кого захочется? Собак? Тебя что, действительно заводит эта костлявая манда? Больше, чем я? Эта безгрудая малявка?
Я обливалась потом от стыда, понимая, что мальчики тоже не спят. Теперь они всё знали.
— У нее дыра потеснее моей, а? Она тебя сосет?
Неужели я думала, что нам удастся всех обмануть? Сколько я надеялась продержаться? Лучше бы мне никогда не приезжать сюда, лучше бы вообще не рождаться на свет. И все-таки надо признаться — сквозь слой стыда просвечивала гордость, даже ликование, что он не смог это сделать со Старр. Не смог, как бы ни торчали у нее груди, куда бы она ни давала ему. Рэй хотел только меня.
— Долбаный спонсор! Сам звони этому долбаному спонсору! Завтра же получу деньги по ее чеку!
Опять треск, визг, и вдруг дверь в мою комнату распахнулась. Старр в оборванном, перекрученном розовом белье стояла на пороге, выставив огромные груди, с тридцать восьмым в трясущейся руке. Этот взгляд я годами буду видеть во сне. Она протянула руку и выстрелила, не целясь. Я скатилась на пол. Комната наполнилась запахом пороха, полетели прессованные опилки шкафчика. Я старалась забиться под кровать.
— Ненормальная!
Рэй и Старр боролись в дверях. Он завернул ей руку за спину и вырвал пистолет. Голый, он продолжал выворачивать ей руку, наклоняя назад, упираясь членом в ее ягодицы. Полные груди Старр смотрели сосками в потолок и тряслись, как испуганные зверьки, когда он подталкивал ее бедрами к двери.
— Ты козел, Рэй, козел!
— Да сколько угодно, — сказал он, выводя ее из комнаты.
Может, теперь они займутся этим и забудут обо мне. В стенке шкафчика была дырка. Я начала одеваться. Хватит болтаться здесь, в этом набитом пистолетами доме, вместе со спятившей алкоголичкой. Я собиралась позвонить социальному работнику. Рэю можно будет сообщить мой новый адрес, но здесь оставаться я больше не могла.
За стеной снова послышалась драка, Старр влетела в комнату и выстрелила в меня, натягивавшую джинсы. Боль расколола плечо, побежала по ребрам. Я схватилась за комод, думая вскочить на него и выпрыгнуть в окно, но Старр снова выстрелила. Обожгло бок, я упала на пол. Прямо перед глазами был ее коралловый педикюр.
— Я же сказала тебе оставить его в покое.
Потолок. Легкие едва втягивают воздух. Металлический запах пороха и моей собственной крови.
Свет прямо в глаза. Руки, обшаривающие тело. Чей-то крик. Господи — люди в форме, вопросы. Бородатый мужчина, женщина в криво застегнутой блузке. Вспышка фотоаппарата.
— Где Рэй? — спросила я, отворачиваясь отсвета.
— Астрид? — Дейви, вспышки света на стеклах очков, держит меня. — Она очнулась.
Еще одно лицо. Кукольное, светлые волосы, накладные ресницы. Черная рубашка. Schutzstaffel. — Астрид, кто это сделал? Кто в тебя стрелял? Ну, скажи нам, скажи, кто. Как всегда. Дейви поправил очки, глядя мне в глаза. Чуть заметно покачал головой, но я поняла.
В дверях жались друг к другу два малыша. Курточки поверх пижам. Оуэн прижимал к груди жирафа со сломанной шеей, свесившейся через локоть. Питер держал банку с ящерицами. Приемные дети, они уже знали, что будет дальше.