Белый пират
Шрифт:
2.
В бабской общаге на курьих ножках живут будущие хранительницы гор, долин, пещер, рек и озер. Редким отличницам достанутся участки настоящего леса, самых безнадежных распределят в парки при замках, пансионатах и прочих культурных очагах.
Раньше выпускниц этой специальности называли попросту бабками-ёжками, оттого и общагу логично прозвали "бабской". Но с тех пор, как их Бездорожное ПТУ переименовали в Академию лесного хозяйства и добавили им почетного Бессмертного ректора, в дипломах вместо леших, кикимор, водяных, горных хозяек, баб-яг, всем писали специальность "хранитель-менеджер природных богатств".
Программа и наставники остались те же, так же как строгие правила раздельного обучения. Будущие хранители и хранительницы даже в коридорах не пересекались, не говоря уж о том, чтобы сесть за одну парту или навестить однокурсниц в неурочную пору. Единственная возможность общения – общие семинары и академические балы.
Мы с Витьком однозначно предпочли бы ломиться ночью в мужскую общагу к лешим. Но, во-первых, их корпус высоко в горах. Во-вторых, и дорог к нему нет. Без специального навигатора не добраться. А плутать по горам в непогоду… брр!
К бабской общаге, наоборот, ведут все дороги. Захочешь, не обойдешь! И девчонки там славные, гостеприимные. И напоят, и накормят, и спать уложат. Но проситься к ним на ночевку рискованный вариант. Мы к нему прибегали только в самом уж крайнем случае. Потому что охрана у них…!!!
Через главный вход не пройти, ни в собачьем обличье, ни переодевшись в бабский наряд. Внизу два цербера. Натуральных, горных пород. Один двухголовый, с телом овчарки, другой трехголовый, пятнистый, как леопардовая акула, похожий скорей на барса, чем на пса. Головы спят посменно, а сторожат охранники всегда вместе, чтобы не скучать. Две головы в тарелку смотрят, третья – по сторонам.
Но хуже нет – нарваться на коменданта. В здании его постоянно не бывает, правила запрещают любому мужику жить ближе ста метров в любую сторону от хранительниц. Но внезапный рейд с проверкой, всегда пожалуйста! Комендантом общаги поставлен родной сын почетного ректора любого мало-мальски магического учебного заведения Побережья, Константин Кощеевич Бессмертный. В просторечии, Костя Череп. Внешне – вполне милый спортивный молодой человек, вечно в джинсах и футболке с оскаленным черепом на груди, но на службе пять голов церберов не стоят его одной!
Спрятаться при обходе от него нереально. Из-за Кости мы уже несколько раз буквально вылетали в трубу: в момент шухера девочки заталкивали нас заклинанием в печку, и мы с Витьком, как два недодеда мороза ночевали на крыше, дрожа от страха, что облава и сюда доберется.
В прошлый раз гроза была знатная! Внизу церберы бесятся, сверху молнии сверкают и льет! А громоотвод это именно та штука, за которую Витёк схватился, чтобы с крыши не съехать!
Мы потом ещё сутки уйти не могли, девочки не отпускали, лечили Витька от ожогов и зачатков ангины. А тревога-то оказалась ложной! Церберы поругались, кому во дворе обход делать, а чья очередь посуду мыть.
Так что настроение наше под стенами бабской общаги романтическим не назовешь. Скорее, мрачной решимостью. Дополнительная "приятность", что снаружи, под брюхом избушки ночевать невозможно. И обход каждые полчаса, и в холодные ночи эта курица ноги поджимает и заземляется. А в ней восемь этажей, на минуточку! Правда, этажи маленькие, всего по четыре комнатки, но если треснет по кумполу, от такой арифметики легче не станет!
– Как пойдем? – обреченно спросил Витёк.
– Свистнем Анфиске с третьего, пусть косу скинет!
– Напролом?! Белый, тебе жить надоело? Давай, обхода дождемся!
– А вдруг Костя?
– Скажем, мимо шли. Все же знают, общагу не обойдешь.
– Скажем, скажем, а он нас на радар поставит. Больше на пушечный выстрел к курятнику не подойдешь!
– Мда, риск есть, – кисло согласился мой храбрый спутник.
Риск того, что нас здесь застукают, делился на три стадии.
Если встретят на улице, во время обхода, будут нудные вопросы: "Кто такие?", "Куда шли?" Если не внушим доверия, охрана вызовет Кощеевича. Но в конце концов Костя скажет, что "на первый раз прощаем, идите, куда шли". Казалось бы, главное, второй раз не светиться. Только церберы нас профессионально срисуют и внесут в базу данных. Тогда на вторую встречу не останется ни единого шанса: при переходе стометровой границы, автоматом будет включаться сирена и тревожный прожектор. А попасть в рецидивисты не очень хочется.
Если нас действительно найдут в здании, в лучшем случае, церберов спустят. Я ни с одним из них в любом виде не справлюсь, порвут крепко. А Витьку для инфаркта достаточна одна капелька крови. Эффект будет тот же, что от осинового кола в сердце. Но внутри хоть какие-то шансы есть смыться с минимальным уроном.
В худшем случае, кощей-младший по закону доложит о нарушении дисциплины, будет суд, подключится папа Черепа, и нам светит приличный срок исправительных работ в тяжелых условиях. О выплате долга и скором возвращении крошки тогда можно забыть.
Дождь усиливался. Взвесив снова все за и против того, чтобы торчать снаружи, мы пошли к угловому окошку третьего этажа.
– Ан-фис-ка! – свистящим шепотом позвал Витёк. Мы прислушались, в панике оглядываясь по сторонам. Решились снова повторить зов. Иная подруга суровых дней не услышала бы, но у хранительниц уши чуткие. Сквозь любой вой ветра человеческий голос слышат.
Из окошка выглянуло веснушчатое остроносое личико в красном платочке. Очень скоро до земли упала толстенная шелковая коса.
Среди физкультурных нормативов на бабском факультете Академии есть особый род альпинизма: взобраться на стену высокой башни, держась не за канат, а за косу. Считается, это проще, коса – как лестница, в переплетения можно ногой упереться. Естественно, ученицам строжайше запрещено утаскивать спортивные снаряды из башен, но косы постоянно пропадают. А потом появляются в разных неучтенных окошках.
Витёк полез первым. Я за ним.
Опыт был и довольно скоро мы юркнули через подоконник в Анфискину комнату. Где уже собрались жительницы ближних трех этажей. Нас приветствовали, приглушая хихиканье, заменяя громкую радость дерганьем за руки, за уши, трепанием за волосы.