Белый слон Карла Великого: Невыдуманные истории
Шрифт:
Прежде всего анализ и материалов переписки, и объективных фактов приводит к убеждению, что Маттиоли умер значительно раньше, чем узник в маске попал в Бастилию. В Пинероле он часто болел и, по-видимому, пытался симулировать сумасшествие (или действительно находился на грани его). Это беспокоило Сен-Мара, о чем он поведал в одном из писем военному министру. В ответ Лувуа порекомендовал «вразумить» дипломата «с помощью палочных ударов». Как это не вяжется с приведенным выше советом того же Лувуа быть по возможности предупредительным с «Железной маской»! Палочные удары и другие подобные методы «вразумления» вряд ли позволили бы изнеженному дипломату дожить до преклонного возраста, в котором он должен был умереть, будь он действительно «Железной маской»!
Серьезные возражения вызывают и попытки проникнуть в психологию Людовика XIV,
Наконец (и это едва ли не самое главное), у французского правительства не было ни оснований, ни возможностей долгое время скрывать арест и заточение Маттиоли. Лишь на первых порах министерство иностранных дел Франции пыталось отрицать очевидное, но упорствовало оно очень недолго. Через месяц-другой вся Европа знала о судьбе Маттиоли, и ни у кого не было ни причин, ни желания вступаться за узника Пинероля. Что же касается герцога Мантуанского, то он был только рад каре, постигшей его министра, который обманул его в той же мере, что и французского короля.
Одним словом, при всей своей соблазнительности гипотеза о Маттиоли оказывается несостоятельной. Она определенно не стоит умственных усилий, бумаги, чернил и типографской краски, затраченных на попытки ее доказать.
Итак, все версии отвергнуты. Конечно, опровергать много легче, чем создавать. Впрочем, мы попытаемся дать свою интерпретацию данного казуса. Но прежде поделимся с читателем некоторыми размышлениями.
Истории известны многочисленные случаи, когда арестант переводился из одной тюрьмы в другую или содержался в маске. В Италии, например, это было нормой. Аналогичные случаи встречались во Франции и Германии. Приведем лишь один из них, по характеру особенно близкий к казусу «Железной маски» и так же оставшийся загадкой.
Это событие произошло в 1776 г. и было зафиксировано в официальном документе, который мы ниже приводим почти дословно, изменив лишь его форму (документ составлен в виде протокола допроса).
Однажды к Жерому Мегу, муниципальному палачу города Ландау, находившегося близ границы Франции с Германией, обратились двое пожилых респектабельных господ. Палач заметил, что они были хорошо одеты и говорили с иностранным акцентом. Они предложили Мегу выполнить его обычную работу, иначе говоря, обезглавить преступника, обещая за это хорошую плату. Палач согласился. Ему завязали глаза и посадили в экипаж. Проведя несколько дней в дороге, путешественники прибыли на место. Палача ввели в какое-то помещение и сняли повязку. Он увидел комнату, стены которой были обтянуты черным крепом. Вскоре вошел мужчина в сопровождении двух священников. Мужчина был в белой рубашке, лицо же его закрывала черная маска. Не оказывая ни малейшего сопротивления, человек в маске подставил шею под роковой удар. Ловко справившись со своим делом, палач получил обещанную плату; незнакомцы снова завязали ему глаза и отвезли обратно в Ландау. Дело не прошло незамеченным; вокруг него поднялся шум, и палачу за свою «частную практику» пришлось по приговору французских властей отсидеть в тюрьме.
История эта, не считая смертельного исхода, удивительно напоминает случай «Железной маски»: она так же окутана тайной, которая так же осталась нераскрытой. Разница лишь в том, что она не привлекла всеобщего внимания и что маска в данном случае была не из железа, а из крепа.
Вот тут-то как раз уместно остановиться на вопросе: а почему маска узника Бастилии была железной? И была ли она железной? Ведь если вдуматься, то поймешь: вся значительность этой истории связана именно с железной маской. Именно железная маска придает ей такую необычность. Еще бы! Когда говоришь или думаешь об этом (и так же, очевидно, обстояло с восприятием современников), сразу представляешь себе впечатляющую
Но была ли в действительности маска железной? Есть ли на это указания в источниках? Мы их не находим. Оказывается, это — традиция, идущая неизвестно откуда и усердно повторяемая из книги в книгу. Правда, встречаются и оговорки. Так, один из авторов уверяет, будто железная маска была обшита снаружи черным бархатом. Но зачем же выковывать маску из железа, да еще обшивать ее бархатом? Для красоты? Чтобы скрыть железо?.. Другой специалист поясняет: она вовсе не была выкована из железа, а лишь имела металлический каркас. Но что такое металлический каркас и зачем он? Быть может, это просто проволочная основа, подшитая к краям маски, чтобы та лучше прилегала к лицу? Это можно было бы допустить, но вопрос в том, следует ли подобную конструкцию называть металлическим каркасом. Одним словом, все рассуждения о металлическом каркасе явно повисают в воздухе. По-видимому, маска была вовсе не железной, а бархатной или велюровой — наподобие тех полумасок, которые надевали во время карнавалов. Во всяком случае, судя по документам, маска узника Бастилии легко снималась, что заключённый и делал во время трапезы и сна.
Здесь-то, на наш взгляд, и следует искать разгадку тайны. Почему? Ответим чуть позднее.
Мы уже упоминали, что загадку «Железной маски» пытались решить при помощи компьютера. В машину были введены все данные о «кандидатах», и она выдала поразительный ответ: оказалось, маска кочевала с одного лица на другое — она побывала и на Фуке, и на Маттиоли, и на Эсташе Доже, и на многих других. Как это понимать? Неужели компьютер ошибся? А если нет, то кто и с какой целью надевал маску то на одного, то на другого заключенного?
По-видимому, всё обстояло и так, и не так. Вряд ли это была одна маска. Скорее, масок было много. Можно вполне представить, что лица кое-кого из перечисленных персонажей (а с ними и множества других) в какой-то момент их заточения и особенно при переводе из тюрьмы в тюрьму скрывали под маской от излишнего любопытства досужих наблюдателей (в том числе тюремщиков и сопровождающей охраны). И, кстати говоря, эти заключенные вовсе не обязательно были известными людьми. Скорее наоборот. Вольтер недаром обронил замечание, что в год, когда арестант в маске был помещен в Бастилию, в Европе не исчез ни один выдающийся деятель. С большей долей вероятности «замаскированными» могли быть рядовые, мало кому известные люди, имена которых власти из тех или иных соображений не хотели «обнародовать»: проштрафившийся придворный лакей, провалившийся разведчик, утративший доверие соглядатай. И недаром среди «кандидатов» имелись такие персонажи, как мелкий шпион Дюбрейль, слуга Эсташ Доже или темнокожий паж королевы. О них в источниках осталось мало сведений. О Дюбрейле, например, мы знаем лишь то, что этот ловкач, будучи на тайной службе во французской разведке, пытался продать свои услуги противной стороне и на этом погорел. Что же касается Эсташа Доже, то здесь дело сложнее — это довольно загадочный «слуга», о котором написано множество работ. Один из новейших авторов приложил немало стараний, пытаясь доказать, будто под именем Доже скрывался пресловутый «королевский близнец». Но безуспешно. По-видимому, Доже был человеком, который знал какие-то важные тайны или был махинатором типа Дюбрейля, но рангом повыше.
Из всего сказанного следует, что вряд ли стоит продолжать поиски «Железной маски». Будь она и вправду железной, под ней могло бы скрываться какое-то важное лицо: железную маску как-никак нужно было специально конструировать, неоднократно примерять и подгонять по лицу, а стало быть, лицо должно было этого стоить. Простая же маска, равно применяемая на маскараде и в тюрьме, легко одевалась и была безразмерной, подходила всякому; именно в этом смысле следует понимать писателя, заметившего между прочим: «Ты приподнимаешь маску и не видишь под нею лица». Иначе говоря, лицо под маской слишком обыденно и не стоит внимания историка.