Белый слон Карла Великого: Невыдуманные истории
Шрифт:
– Поистине, вы можете вывернуть мне члены и даже убить, но я не скажу ничего другого. А если и скажу, то потом заявлю во всеуслышание, что вы принудили меня говорить насильно!..
Тогда решили прибегнуть к последнему средству. Девушку отвезли на кладбище Сент-Уэн. Здесь, после долгой проповеди и нового требования отречься, епископ Кошон начал читать приговор. И тут сердце бесстрашной Девы впервые сжалось. С ужасающей ясностью она поняла, что никто ее не спасет: ни Бог, ни ангелы, ни «милый дофин». Девушка испугалась костра. А вокруг нее толпились попы и шептали с притворным участием:
– Положись на милосердие церкви! Покорись, и ты спасешься!
Расчет
– Я желаю подчиниться церкви!
Епископ прекратил чтение приговора. Прочитали текст отречения. Он был кратким: Жанне предписывалось подчиниться церкви, обрить голову и надеть женское платье. Девушка не заметила, что на подпись ей дали другой документ, состоящий из нескольких страниц. После этого епископ огласил приговор, рассчитанный на отречение подсудимой:
«Хотя ты и тяжело согрешила по отношению к Богу и Святой церкви, мы, учитывая твое добровольное покаяние, милосердно смягчаем приговор и осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечное заточение, чтобы ты, оплакивая свои грехи, провела остаток дней в тюрьме, на воде скорби и хлебе горести...»
Огласив этот акт «беспримерного милосердия», епископ приказал отвести Жанну не в церковную тюрьму, как следовало по закону, а обратно в Буврейский замок к жестоким тюремщикам-англичанам.
Итак, девушку обманули. Чего не удалось добиться угрозами и силой, добились хитростью и ложью. Теперь, используя фальшивый акт отречения, ее можно было обвинить в чем угодно. Теперь, когда она считала себя спасенной, ее можно было убить.
Убить? Но как? Ведь она же была «окончательно и бесповоротно» осуждена на пожизненную тюрьму!
У церкви имелось в запасе простое средство. Всякий «впавший в ересь» мог спасти тело и душу чистосердечным раскаянием и отречением. Однако если бы он «снова впал», его ничто не могло спасти: «вторично впавшего» неизбежно ждал костер. Обманув Жанну и снова бросив ее в Буврей на издевательства тюремщиков, Кошон не сомневался, что вскоре девушка сделает или скажет нечто такое, что можно будет истолковать как "вторичное впадение в ересь». Епископ не ошибся: долго ждать ему не пришлось.
Всего два дня понадобилось Жанне, чтобы осмыслить происшедшее. Девушка поняла, что она подло обманута. Поняла она и то, что поддалась слабости: из страха смерти поверила лжецам и негодяям, смирилась перед продавшими родину. Она поступила дурно — дурной поступок необходимо исправить... Проснувшись на третье утро, Жанна вновь надела мужское платье, хотя и понимала, что этим обрекает себя на смерть...
— Кто подбил тебя на это? — спросил епископ.
— Я сделала это по своей воле.
— Слышала ли ты вновь свои голоса?
Жанна поняла, зачем задан этот вопрос: «раскаявшись» и «отрекшись», она отказалась от своих видений голосов. Однако она смело ответила:
— Да, я слышала голоса.
— О чем же они тебе говорили?
— Они сказали мне: Господь сожалеет, что ради спасения жизни я проявила слабость. Они сказали, о, спасая жизнь, я изменила Богу и Бог отвернулся от меня. Они сказали, что на кладбище я должна была смело отвечать проповеднику — ведь он все лгал...
Клерк, строчивший протокол, записал на полях: «Rеsponsio mortifera», что значит: «Ответ, ведущий к смерти». И правда, Жанна «вторично впала в ересь», и теперь ее ожидала смерть.
Немедленно был возбужден новый процесс. Он оказался коротким. Судьи после формальных дебатов приняли решение: «...передать осужденную в руки светских властей, прося их действовать с предельной мягкостью». Эта лицемерная формула означала, что Жанна будет возведена на костер.
Она была сожжена в Руане на площади Старого рынка 30 мая 1431 г. Память о ней предали проклятию. Всем европейским дворам были отосланы реляции вместе с фальшивым актом отречения.
Но Жанна д’Арк не принадлежала к числу людей, чья жизнь кончается с физической смертью. Своим подвигом Орлеанская дева обеспечила себе вечную жизнь. И каких бы анафем не провозглашали ее палачи, крестьянка из Домреми в конце концов должна была восторжествовать и одержать полную победу над врагами.
Сильные мира, убившие Жанну, хорошо знали о любви к ней простых людей Франции. Знали они и то, что большинство населения страны не поверит в смерть чудесной воительницы. Поэтому во время казни, едва лишь девушка задохнулась от дыма костра, было приказано отодвинуть пылающие поленья, дабы все удостоверились, что обгоревшее тело по-прежнему пребывает на эшафоте. Жители Руана должны были увидеть, что Дева не улетела вместе с дымом, не растаяла в воздухе, не спаслась. И все же миллионы безвестных помощников и приверженцев Жанны, сражавшихся под ее знаменем и благословлявших ее успехи, не допускали и мысли о ее гибели. Их не могли убедить ни рассказы очевидцев, ни грамоты, ни заявления глашатаев. Люди с нетерпением ждали новых вестей о героине, ее новых чудесных подвигов и побед. На этих настроениях не прочь было сыграть и правительство. Мертвая Жанна была не страшна царедворцам, а имя ее можно было использовать для поддержания энтузиазма рыцарей и солдат. Только при учете этих обстоятельств можно понять успех самозванок, искавших популярности и средств под именем Орлеанской девы.
В мае 1436 г., через пять лет после гибели Жанны д’Арк, в одной из деревушек Лотарингии появилась девушка лет двадцати пяти, сопровождаемая группой всадников и утверждавшая, что она Жанна, спасшаяся от костра. Ее повсюду принимали за подлинную Орлеанскую деву. Население встречало ее дарами, которые она охотно принимала. Самозванка пользовалась поддержкой королевской администрации и даже вступила в переписку с Карлом VII. Впрочем, новоявленная Жан на вершила свои «подвиги» вдали от театра войны. Три года подвизалась она при дворе герцогини Люксембургской, участвовала в разных интригах и вышла замуж за некоего Робера д’Армуаза, знатного сеньора, которому родила двоих детей. С супругом, однако, она не ужилась и в 1439 г. бежала от семьи во владения французского короля. Но и тогда, вместо того чтобы сражаться с англичанами, она предпочитала морочить добрых людей и мирно пожинать плоды своей популярности. Особенно хорошо она поживилась в Орлеане, жители которого благоговели перед памятью Жанны. Но неожиданно ее авантюра оборвалась.
Девять лет прошло со дня руанского костра. С именем бессмертной Девы на устах французский народ продолжал одерживать победы. Многие области и города, в том числе и столица Франции, были отобраны у завоевателей. Герцог Бургундский вступил в сговор с Карлом VII. Исход войны не вызывал сомнений. В этих условиях двор пересмотрел своё отношение к самозванке. Она не оправдала надежд и не стоила затраченных на нее средств. По мере того как война близилась к концу, придворные склонялись к мысли, что выгоднее использовать память о подлинной Жанне, нежели зависеть от авантюристки, спекулирующей на этой памяти. Идея оправдания Орлеанской девы оборотной стороной имела отказ от Девы самозваной...