Белый слонёнок с поднятым хоботом
Шрифт:
– Алевтина Тимофеевна, вы помните этих людей?
С минуту или более Алевтина Тимофеевна всматривалась в фотографию. Алексей уже успел потерять всякую надежду получить хоть какой-нибудь ответ, когда скрюченный артритом палец ткнул в изображение Алексеевой прабабушки.
– Тонька Силаева это, – почти нормальным голосом сообщила старуха, – а это мать её, тётя Саша, кажется… жили у нас здесь опосля гражданской года эдак два-три… остальных не знаю… а ты сам-то кто?
– Я её правнук! – чувствуя, как колотится сердце, сказал Алексей. –
По выражению бледно серых, увеличенных линзами глаз, Алексей понял, что, его, наконец, услышали.
– Тонькин правнук? – пропели старушечьи губы.
Алексей кивнул.
– А Тонька-то сама жива?
На этот раз Алексей помотал головой отрицательно.
– Умерла в девяносто восьмом! – крикнул он.
– Сколько ж ей было?
Девяносто два!
Лицо старухи скривилось в жуткой ухмылке.
– Значит, пережила я её… всех я пережила…
Алексей сделал над собой усилие, чтобы не показать, насколько неприятно ему это слышать, и продолжил допрос:
– От них какие-нибудь вещи остались?
– Какие такие вещи? – не поняла старуха.
– Ну, личные вещи, безделушки какие-нибудь… фотографии… или, может, игрушки детские…
Голова старухи покачалась по подушке из стороны в сторону.
– Нет, ничего… ничего не осталось…
Алексей решил полностью раскрыть свои карты. Он взял фотографию и показал пальцем на прабабушку.
– А вот этот белый слонёнок, который у Антонины Георгиевны в руках, случайно не сохранился? Она же все свои игрушки вам с сёстрами оставила, правильно?
Глаза за очками стали совсем большими.
– Откуда ты знаешь?
– Бабушка рассказывала…
Старуха откинула голову на подушку и пристально уставилась в потолок, словно рассчитывала увидеть там что-нибудь новое.
– Игрушек у Тоньки было мно-о-ого, – нараспев произнесла она, – одних кукол с фарфоровыми головами штуки три… в платьях нарядных, шляпках… отец у неё моряком, что ли, был, из-за границы привозил, небось… Тонька всё это добро мне, да Марфуше отдала, старшей-то нашей Катерине они были уже ни к чему, она замуж тогда собиралась…
– А слонёнок? – напомнил Алексей.
– Был и слонёнок, беленький такой… в него всё Марфуша любила играть…
– А где он сейчас?
Старушечьи губы немного пошамкали, а потом сказали то, что Алексей никак не ожидал услышать:
– Да в чулане лежит, небось, если не выбросили…
У Алексея перехватило дыхание. Его будто кто-то невидимой рукой схватил за горло и никак не отпускал.
«Это нервы, – думал он, пытаясь прокашляться, – чёртовы нервы…»
Прошло некоторое время, пока Алексей смог успокоиться и выдавить из себя хоть слово.
– А я могу… я могу на него взглянуть? – прохрипел он. – На слонёнка этого…
– На кой шут он тебе сдался-то? – встряла, до этого молчавшая Аня.
– Как память… – начал отчаянно врать Алексей, – от бабушки почти ничего не осталось…
– Бабушка! – вдруг встряла
Та, успевшая за это время погрузиться в сомнамбулическое состояние, встрепенулась:
– Аня! – завопила она. – Аня, ты где?
– Бабушка, я здесь! – отозвалась правнучка. – Я спрашиваю, показать гостю чулан?
– Покажи, конечно, чего же не показать! Только не простудитесь там!
Немного ошалевшая Аня посмотрела на Алексея, потом на свою бабушку, а потом снова на Алексея.
– Ну что, пойдём? – дрожащим голосом предложил Алексей.
– Ну, пойдём, – ответила Аня, – только тебе надо что-нибудь надеть, а то изгваздаешься весь, да и прохладно там.
Алексею достался серый строительный халат, который тот накинул на плечи, как делали персонажи в советском кино при посещении больниц. Аня же нацепила на себя что-то невразумительно-цветастое, чем напомнила Алексею мадам Блаватскую [9] , бреднями которой его слегка зацепило в студенческие годы.
9
Блаватская Е.П. (1831 – 1891) – российский религиозный философ теософского направления.
Аня провела Алексея обратно на первый этаж, потом по осыпающейся кирпичной лестнице они спустились ещё ниже в подпол и остановились перед окованной железом дверью. Аня достала откуда-то из складок своего одеяния совершенно сказочную связку ключей и начала по очереди отпирать замки.
– Тут раньше скарбница была, – пояснила она, – бабулины родичи здесь самое дорогое держали, потому и замков столько.
– Родичи-то купцами, наверное, были? – спросил Алексей.
– А то кем же, – кивнула Аня, открывая последний замок. – А ну, подсоби.
Алексей потянул на себя древнюю дверь. Та пошла сначала очень туго, а потом, напротив, на удивление легко, как не должна делать ни одна приличная дверь, за которой могут храниться сокровища. Алексей даже испытал лёгкий укол разочарования, когда из открывшегося неосвещённого проёма потянуло холодом и ни с чем несравнимым запахом рухляди. Отряхнув ладони, он вопросительно посмотрел на провожатую.
– Заходи, – кивнула та, – не стесняйся.
Алексей глубоко вздохнул и сделал неуверенный шажок внутрь.
– Выключатель справа, – сказала Аня ему в спину.
С опаской пошарив рукой по холодной стене, Алексей наткнулся на ребристую рукоятку выключателя. Когда лампочка медленно и с неприятным гудением разгорелась, Алексееву взору предстала жуткая картина – помещение размером с небольшую комнату, от пола до потолка заваленное пыльным старьём всевозможных видов и эпох.
– Плюшкин нервно курит в туалете, – вырвалось у Алексея, который ни разу не видел столько хлама, собранного в одном месте. – Где ж мы его искать-то будем?