Белый слонёнок с поднятым хоботом
Шрифт:
– Бог ты мой, как вы его сюда запихали-то? – искренне удивился он.
– Это ещё что, – небрежно сказала экскурсовод, – у нас на первом этаже троллейбус настоящий стоит…
Залы, посвящённые советскому периоду истории Саратова, которые располагались на втором и первом этажах, Алексея не впечатлили. Много ему было знакомо, многое – просто неинтересно. Кроме того ему всегда было больно смотреть на стенды, на которых демонстрировались многочисленные доказательства полностью или частично ныне утраченных достижений страны советов.
«Какую
Экскурсия завершилась на первом этаже, в зале, где были собраны атрибуты настоящего многострадальной саратовской земли. Экскурсовод закончила говорить, сделала пару шагов по ужасному паркету от Алексея к окну, потом развернулась на каблуках и произнесла традиционную для таких моментов фразу:
– Может быть, у вас будут ко мне какие-нибудь вопросы? Не стесняйтесь, спрашивайте…
– Да, у меня есть один вопрос… – начал, было, Алексей, но тут же замолк.
Ему хотелось показать ей свою заинтересованность, но он никак не мог придумать, что бы такое спросить. Пауза неприлично затягивалась, но тут его, наконец, осенило.
– А это правда, что Пушкин был в Саратове? – спросил Алексей и шумно выдохнул.
Услышав вопрос, экскурсовод неожиданно расцвела пурпурной розой Каира.
– О! Это очень интересная тема, молодой человек! Я рада, что вы меня об этом спросили. В своё время написала монографию и…
– То есть, вы в этом вопросе эксперт? – вставил Алексей.
– Скажем так, кое-что понимаю. – Экскурсовод в сотый раз поправила брошь на груди. – Что касается визита Пушкина в Саратов, то, к сожалению, это всего лишь легенда. У неё, конечно, здесь много сторонников, но, опять же, к сожалению, никаких доказательств пребывания Александра Сергеевича на саратовской земле по сегодняшний день не найдено. Во время своего путешествия в южные губернии в тысяча восемьсот тридцать третьем году он вёл в дорожном дневнике записи, где отмечал абсолютно все населённые пункты, через которые проезжал, неважно, был ли это губернский город, уездный или даже простое село. Вообще, Александр Сергеевич был очень въедливым человеком, когда дело касалось каких-либо записей… так вот, о пребывании в Саратове или близких к нему городах и селениях в дорожном дневнике поэта абсолютно ничего не сказано. Кроме того, за время путешествия Александр Сергеевич посылал жене в Петербург из разных городов порядка десятка писем с подробным описанием проезжаемых мест, но о Саратове в них – ни слова…
Экскурсовод говорила и говорила, а Алексей с интересом её рассматривал. Не пялился, как раньше, а именно рассматривал. Дело в том, что с ней произошла перемена, и перемена эта была разительна: во-первых, она теперь выдавала не заученный до зубовного скрежета текст, а то, что ей было действительно интересно, а во-вторых, Алексей наконец-то увидел её настоящее, скрытое до этого под служебной маской.
«Ей лет-то всего, наверное, двадцать пять – двадцать шесть от силы, – подумал он, – девчонка совсем, а когда серьёз корчит, совсем на тётку похожа… оделась
– Я ответила на ваш вопрос? – прервала она его мысли.
– Да, да, разумеется, – встрепенулся Алексей, – спасибо огромное, но у меня есть ещё один.
Экскурсовод внимательно посмотрела на Алексея и немного к нему приблизилась.
– Я вас слушаю.
– Извините, а вы в слонах разбираетесь? – спросил Алексей, прекрасно понимая, как глупо это звучит.
Экскурсовод отшатнулась на исходную позицию.
– В каких ещё слонах?
– В белых, буддистских. У меня на примете есть один такой, и мне хотелось бы о нём побольше узнать. Правда, я ещё не знаю, как он точно выглядит, у меня есть только вот это.
Алексей достал из сумки увеличенную копию фотографии, на которой можно было разглядеть ухо и заднюю часть слоника, и протянул фото экскурсоводу. Та очень бережно взяла фото из его рук и поднесла практически вплотную к глазам.
– Что-то я слона-то и не примечаю, – из-за фото пробурчала она, – хотя ухо точно слоновье…
Экскурсовод резко опустила фотографию и посмотрела Алексею прямо в глаза.
– А с чего вы взяли, что он буддийский?
– От одного историка, – уклончиво ответил Алексей.
– Если вы про ритуальную статуэтку говорите, – снова закрывшись фотографией, сказала экскурсовод, – то я вам тут ничем не помогу. Я, конечно, слышала, что такие бывают, но, к сожалению, совершенно в них не разбираюсь… простите, а что это за люди на фотографии?
– Это мои родственники, – сказал Алексей, забирая фото себе.
– А-а-а, – понимающе протянула экскурсовод, – семейные реликвии… постойте-ка, у вас же в Москве есть шикарный музей народов Востока, вы лучше там спросите!
«Музей народов Востока, – повторил про себя Алексей, – никогда о таком не слышал, москвич называется…»
– Спасибо, я так и сделаю, – сказал он, – и за интересную экскурсию тоже спасибо. Мне всё очень понравилось, особенно про Пушкина. Теперь у меня есть полное моральное право сказать гостиничному портье, что он врёт.
– Пожалуйста, – улыбнулась девушка, на мгновение став ещё моложе, – приходите к нам ещё.
Больше вопросов у Алексея не нашлось. Подбивать под неё клинья или, как выражаются сегодня подростки: «подкатывать яйца», не было настроения. Ему хотелось на воздух. Попрощавшись с «учителкой», он не спеша вышел из музея и пошёл дальше гулять по городу.
Примерно в половину одиннадцатого, когда утомлённый моционом Алексей собирался спать, в его номере зазвонил телефон. Немного поколебавшись, отвечать ему или нет, Алексей всё же поднял трубку.
– Алло, – устало сказал он.
– Добрый вечер, это портье, – сообщил голос в трубке, – я бы хотел узнать, что вы будете на завтрак. Мы вам можем предложить несколько вариантов. Первый – каша рисовая молочная, сырники, чай с лимоном; второй – глазунья, бутерброд с ветчиной и сыром, чай с лимоном; третий яичница с ветчиной, тост с джемом, чай с лимоном; четвёртый – омлет, тост с джемом, чай с лимоном…