Белый Волк
Шрифт:
— Так да или нет?
Я разжал объятия.
Рунгерд тут же отошла от меня подальше и уселась на край лодки.
— Да, — процедил я. — Так и есть.
— И мой сын уже одобрил будущий брак, верно?
— Верно.
— Я была уверена, что он не будет против.
Еще бы он был против. Да он мне просто плешь проел на макушке с этой женитьбой. Даже перспектива породниться с королевским родом его не так вдохновляла.
— Что ж, он — старший мужчина в роду — ему решать.
Как бы не так! А то я не знаю, кто рулит в вашей семье!
— А что ты думаешь
— Что думаю я? — За такой взгляд, ей-богу, королевства не жалко.
Я заколебался. А действительно ли мне нужна именно Гудрун? Моя будущая невеста вдруг показалась мне далекой-далекой… Может, все-таки…
— Рунгерд! Солнце мое! Если ты… — Я шагнул вперед и попытался коснуться ее щеки, но датчанка отбросила мою руку.
— Ты больше не прикоснешься ко мне, Ульф Вогенсон! — отрезала она, одарив меня грозным взглядом. — Так не прикоснешься! Никогда!
Мое сердце упало куда-то на уровень желудка. Я осознал это «никогда» и понял, что потерял. Мне жутко захотелось завыть. По-волчьи. И убить кого-нибудь. Себя, дурака, например…
Наверное, это из-за того, что было со мной во время разборки с йотуншей. С меня будто кожу содрали. Все нервы наружу. Все чувства…
— Хочешь меня? — с ласковым коварством поинтересовалась Рунгерд.
И я тут же ее захотел. Безумно! Нестерпимо! И плевать на всё!
Я схватил ее и опрокинул навзничь, словно девку-рабыню.
Ее сильное тело напряглось, руки уперлись мне в грудь, но тут же обмякли. Я лихорадочно рвал пряжку пояса…
Рунгерд лежала подо мной, не противясь, но как будто неживая…
Наконец я справился с проклятой пряжкой…
Несколько мгновений… и всё.
Рунгерд даже не шелохнулась.
Упершись руками в медвежью шкуру, я нависал над ней…
Но этот ее взгляд… Он всё расставил на места. Не я смотрел на Рунгерд сверху, а она взирала на меня с высоты. Надменно, чуть-чуть презрительно, но — с пониманием. Как хозяйка смотрит на щенка, напрудившего на паркет.
Мне так захотелось ее задушить… Аж пальцы свело…
Справился. Выровнял дыхание, медленно опустился рядом.
Воистину, сегодня не моя ночь. Полное ощущение, что мною всё время вертят. Как марионеткой на ниточках. И как достойный финал: мною манипулирует женщина, которая последние месяцы была для меня самой близкой. Которая обещала, что сделает для меня всё.
Обида обожгла меня.
— Зачем? — только и смог проговорить я.
— Это не я, — бархатным низким, обольстительным голосом произнесла великолепная датчанка. — Это он.
— Кто он? — ошарашенно пробормотал я. Час от часу не легче! — Кто? Один?
— Не слишком ли ты возомнил о себе, Ульф Черноголовый? — с очаровательным смешком проговорила Рунгерд. — Какое дело Одину до того, куда прыскает твое семя! Нет, мой бычок, боги тут ни при чем.
Гибким и плавным движением она села. Поправила одежду, закинула за спину косы.
— Думаю, тебе будет интересно узнать, мой порывистый жеребец, что я беременна, — сообщила Рунгерд, одарив меня нежнейшей из улыбок.
Во как! Сильно!
И момент выбран удачно. Как раз когда
— Как честный человек, я могу жениться! — ляпнул я.
То есть — сострил. Сдуру. Потому что мозги от всего происшедшего отрубились начисто.
Ляпнул — и сообразил, что здесь такими вещами не шутят. Но продолжал лыбиться, как клинический идиот.
Рунгерд испытующе поглядела на меня:
— Тебе весело?
Я поспешно стер с рожи идиотскую ухмылочку.
— Конечно, я рад! — со всем возможным пылом заявил я.
Вспомнился анекдот про тигра и тещу. Это где сынок прибегает к папаше: «Папа, папа! На бабушку тигр напал!»
«Сам напал, пусть сам и выкручивается!» — отвечает зять.
Сочувствую тигру, который напал бы на Рунгерд.
— Говоришь, можешь жениться? — Такое ощущение, что Рунгерд покатала эту мысль во рту, перед тем как разгрызть. — Нет, не можешь.
— Почему? — задал я очередной дурацкий вопрос.
И стало мне тоскливо-тоскливо. И так захотелось… Нет, не секса. Хуже. Чтоб она всегда была рядом, под боком… Только моя и больше ничья. А Гудрун… Разве Гудрун может сравниться с королевой? Да и Гудрун теперь вряд ли будет моей…
Да бог с ней, с Гудрун. Рунгерд меня отвергла. Меня! Обидно и больно!
Я совершенно потерялся. «Всё смешалось в доме Обломовых… Тьфу! Облонских!»
Надо полагать, мое состояние очень явственно отразилось на моей роже, потому что королевская маска вдруг спала с лица Рунгерд. В прекрасных глазах мелькнуло нечто вроде сострадания. Она потянулась ко мне, жадно и быстро поцеловала в губы, но тут же отстранилась, даже оттолкнулась от меня и снова приняла строгий вид:
— Хочу, чтобы ты знал, Ульф Вогенсон! — напевно, будто читая стихи, заговорила женщина. — Я по-прежнему в долгу перед тобой. За Свартхёвди. И ты должен знать: когда вы ушли, я каждый день ходила к святилищу и молила богов, чтобы они сберегли моего сына. Все видели, куда я хожу. Все знали — зачем. И обсуждали это. В мое отсутствие, разумеется. Людям, знаешь ли, интересны такие вещи. За мной даже следили… И некоторые замечали рядом со мной… — Рунгерд сделала многозначительную паузу. — …Кое-кого из Асов. Думаю, до самой весны половина женщин Сёлунда будет об этом судачить. Это же так интересно: выяснить, кто из богов приходит к ведунье Рунгерд. И можно не сомневаться: когда родится ребенок, весь Сёлунд будет так же гадать, кто его отец! — Рунгерд очень искренне рассмеялась. — И только мы с тобой, мой честный Ульф, будем знать, чей это сын!
Нет, никогда не стану своим в мире, где боги вот так запросто ходят по земле. Потому что если никто из людей (кроме меня) в этом не сомневается, то надо полагать, так и есть. Ибо это и есть глас народа. Тем более представительницу племени великанов я видел буквально только что.
— Думаешь, будет сын?
— Знаю. И он унаследует часть твоей удачи, Ульф Вогенсон. Ты не в обиде?
— Нет. Я счастлив, что мы с тобой были вместе, Рунгерд, дочь Ормульфа, — произнес я торжественно. — Это было прекрасное время, и я очень тебе благодарен!