Белый вор
Шрифт:
– Уходи из города! Прорывайся на Колымский тракт! – рыкнул он Пятидесятнику.
Надеясь на суматоху, Степанов дёрнулся, открыл дверь, чтобы на ходу выпрыгнуть.
– Сидеть, гнида! – удержал его за грудки Странник.
Нажатием кнопки Пятидесятник заблокировал двери. «Лексус» поравнялся с «Лэнд – крузером» Койота. Не сговариваясь, одна машина ушла налево, другая _ направо по боковым улочкам. «Мазда» и «девятка» остались мусорам на растерзание…
Выехав кривой улочкой за город, Пятидесятник крутанул в густую пихтовую чащу. С полкилометра прошли по хлипким горбатым доскам, колдобинам,
Пробитый баллон окончательно спустил. Благо запасная камера оказалась целой, и дед вздыбил задок домкратом.
Из-за пихтовых лапищ открывался вид на шоссе внизу. Там вовсю сновали машины ДПС. ППС, военной автоинспекции, частные машины с синими номерами и мусорами внутри. Разворошили, что называется, муравейник. Скоро поднимут, если уже не подняли, войска. Жди чёса с собаками.
Странник кинул носовой платок майору. Его тоже зацепило. Обидно – свои. Предплечье и подмышка Степанова мокли кровью. От ран майор ослабел. Сел, привалившись к дереву.
Бинтом из автомобильной аптечки Странник накрепко перебинтовал себе бедро. Парикмахерша ассистировала.
Хромая, Странник отвёл Кощея подальше:
– Ну и чего?
– По Колымскому не прорваться, а уходить надо, - под глазом Кощея дёргался живчик.
– Про другое. Койот?
Кощей разумно прищурился, пролетела божья искра:
– Койот тебе двадцать процентов обещал, а в «лексусе» - половина…
– Договорились мы с ним, браток, - думал Странник.
– Тебе Магадан нужен? Я там спалился. В момент вычислят, кто пацанов в банк пустил. Надо же, какое совпаденье! В инкассаторской сидел мой друг, а в мою смену сигнализация в банке сдохла… Я так по понятиям: если зависаешь в Магадане, ищи Койота и отстёгивай , если гастролёр – смывайся с концами.
Хорошими намерениями выстлана дорога в ад, и Странник мысленно согласился с Кощеем. В Магадане больше делать нечего, явный пересвет, значит, нет смысла делиться с Койотом. Да и где он, Койот? Может, уже по дороге в СИЗО на нары.
20
ЗАСАДА
Пятидесятник встал на молитву и читал «Отче наш…», когда подошёл Странник, бесцеремонно велев, не откладывая гнать к эвенам. Там у Попова можно сховаться, как прошлый раз. Попову Странник должен гораздо меньше, чем Койоту. Отчего бы не расплатиться, не порадовать старика?
Пятидесятник неожиданно воспротивился. Дорогу он знает. Можно пробиться к становищу неотмерзшими болотами, подкрепляя силы ягелем и морошкой. Хватило бы бензина. Дело в другом. Странник поступает не по понятиям. Договорился с Койотом, делись. Награбленное надо спрятать в лесу. Бросить машину, рассредоточиться, выйти из тайги пешедралом по одному. Отлежаться на надёжных квартирах, пока затихнет.
Дед продолжал: Странник взял малую долю от Койота вынужденно, в силу обстоятельств, но и вклад его недостаточно велик. Кощея нашёл он. Волей случая тот оказался банковским электриком. Идея взять банк родилась у Странника независимо от Койота, и всё же Смотрящий дал людей. Его бригада понесла ощутимые потери. Кто не убит или тяжело ранен, у того сейчас выбивают показания.
Странник сжал горло Пятидесятнику руками. На хера, сука, прострелянный баллон менял, когда тикать врассыпную предлагаешь? Где логика? Опилки вместо мозгов в голове? Вези к эвенам, там разберёмся. Ты в авторитете? Я понял, Койот – ваш родной козырь. Только не учи, дед, жить. Не лезь в тёрки больших. Без тебя голова болит.
Скоро на малом ходу Пятидесятник повёл джип из леса к болотам. Ни Странник, ни Кощей не предложили деду подменить его за рулём.
Отъехав с полсотни метров, обратили внимание на тонкий писк Парикмахерши, ухитрившейся неловко сесть спиной по ходу на валик, разделявший сиденье водителя и пассажира. Думали, верещит соска о своём, пока слов не разобрали. Нытьё складывалось: когда перетирали, куда двинуть, мент ушёл.
Далеко уйти он не мог. Раны были серьёзные. Такие носовым платком не затампонируешь. Но и шоссе светилось сразу за ёлками. Выскочит, заложит, падла. Странник и Кощей ринулись, осторожно отгибая колючие ветви в сторону дороги. В придорожной канаве и нашли Степанова. До своих он не дошёл метров пятнадцать. Лежал в яме, откуда землю брали для насыпи; кругля глаза, дышал белугой.
Кощей и Странник подхватили Степанова подмышки, потащили. Майор застонал от боли. Странник заткнул ему рот ладонью. Заметил, боковина майорского кителя от крови совсем взмокла.
У джипа осмотрели рану. Подмышка засинилась, через пулевую дырку фонтанчиком выдавала алую кровь. Задета артерия. Выкинет фокус погонник копыта откинуть.
Майора усадили на подножку джипа. Кощей держал, чтобы не упал. Из импортной автоаптечки достали богатый набор перевязочных средств. Косые японцы не поскупились. Покопаться в аптеке, и гондон найдёшь. Странник забил дыру ватой с бинтом, заклеил липкой лентой, типа лейкопластыря. У основания перебитое мусорское крыло перетянули жгутом. Посмотрим, на что мусорской бог сгодится, или только у синих играет удача краплёными.
За леском открывалась поляна. Она занимала пространство между шоссе и просёлочной дорогой, ведшей к молочной ферме. Тут уже успели выставить «луноход». Ссавший автоматчик впился в рукоять «калаша» и прохаживался павлином. Другой сидел внутри, свесив из раскрытой двери ноги. Курил. Не верили, что бандюганы мимо проскочат. Как на войне, там тоже думают, не тебя убьёт.
Пятидесятник надвинул шапку пониже, руки в карманы. Вышел из лесу селянином. Легавые напряглись и к нему. На малой скорости выкатился и «лексус». За рулём – усаженный майор. Странник ткнул ему «магнум» в бок. Степанов сидел мешком, едва, оглушённый, понимая, что делает.
Мусора растерялись от двух раздражителей. Дедок спросил у мента закурить. Мент отмахнулся: не до тебя, старый. Мусорки изготовились на «лексус». Пятидесятник охнул и впустил перо первому под рёбра. Второй тоже далеко не ушёл. Получил между лопаток. Старый конь борозды не испортит. Водителя Кощей замочил прикладом его же табельного.
«Луноход» с трупами отогнали в залесье.
Дорога пошла кромешным болотом. Колёса проваливались на ослабевшем под весенним солнце ледке, но ехать было можно. Даже шипованую резину сильно вело, уж больно скользко на верховой воде.