Бендиго Шефтер
Шрифт:
Мы направлялись к ущелью, вел нас Этан. У самого входа в ущелье он вдруг остановил нас.
— Стейси? Что думаешь? — спросил он.
— Ничего хорошего. Терпеть не могу ущелий. Как-то все чересчур просто.
— Тут очень глубокое ущелье, и я вовсе не настаиваю, чтобы мы туда лезли.
— На запад от него, в горах, что ближе к Оул-Крикс, есть дорога, — заговорил Урувиши. — Она заброшена, но она есть.
— Я за нее, — сказал я. — Я доверяю старику. Если бы он плохо соображал, не прожил бы так долго.
Теперь нас вел Урувиши. Мы двигались к горам. Этан
— Если они наверху, запросто смогут нас заметить, — сказал я.
— Конечно. Индейцы обязательно заметят. Их глаза изучали эти места с самого детства. Они увидят даже легкое облачко пыли, которое мы с тобою не заметили бы никогда.
Вслед за Урувиши мы нырнули в глубокую ложбину, поросшую полынью. Дальше стеной стояли кедры. Урувиши, не замедлив ход коня, въехал в самую чащу. Перед нами возвышалась песчаная гряда. Мне казалось, что ее следует объезжать слева, но Урувиши повел нас вправо. И гряда, и кедры мгновенно скрыли нас от глаз возможного наблюдателя. Наши передвижения никому не были теперь видны. Мы ехали к западу, удаляясь от подозрительного ущелья.
Гряда становилась все выше, каменистей, местами попадались вкрапления песчаника. Этан показал влево.
— Мне кажется, там Красное плато. Я слыхал про эти места от Эда Роуза и Колтера. А вот откуда старик все это знает, ума не приложу.
Урувиши натянул поводья. Он тщательно осмотрел каменную гряду справа от нас и поднял глаза к двум наивысшим ее точкам, двум высоким утесам. Потом поехал по гряде вверх, направляясь к узкому проходу между утесами. Тропы мы там не видели, но Урувиши вел нас уверенно и быстро.
Мы не пылили, потому что ехали по камням под прикрытием скал. Как только мы достигли высшей точки гряды, между утесами открылась узкая расселина, уходящая круто вниз. Урувиши, подобно тени, скользнул туда. Мы за ним, и через несколько минут мы уже выезжали в широкую долину, ту самую, которую мы намеревались пересечь. Урувиши привел нас сюда, повинуясь какому-то древнему воспоминанию, тому, что слышал когда-то у костра.
Мы не встретили никаких следов, кроме звериных. Получилось, что ущелье осталось в стороне, мы объехали его, сделав небольшой крюк.
Стейси натянул поводья.
— Этан, глянь-ка!
Мы все посмотрели туда, где, по нашим предположениям должен был быть выход из ущелья. Там, над горами и лесом, поднималась в небо тоненькая струйка дыма.
— Терпеть не могу эти ущелья, — сказал Этан.
Глава 45
Умение двигаться вперед, осознавая опасность, — мой главный дар. Не знаю, кому я им обязан, да и знать не хочу. Просто хорошо, что он есть. Редко кому удается жить настоящим, люди склонны заглядывать вперед или погружаться в прошлое, я и сам расположен к этому. Но, к счастью, одновременно я умею жить и настоящим моментом: ощущать, видеть, слышать и хранить бдительность.
Я прочел много книг, но, слава Богу, не отдал себя целиком умственным изысканиям. Большая часть жизни, причем далеко не самая плохая, покоится вне разума.
Мы ехали вперед, и меня, как и всех
Но я чувствовал не одну только тревогу. Сердце мое билось в едином ритме с топотом копыт. Я вдыхал запах примятой полыни, сломанного кедра, ощущал вкус пыли на губах, впитывал солнечный свет и прохладу ветра, пахнувшего из темной глубины каньона.
Великолепный купол неба, далекое пурпурное мерцание гор, мощь лица старого Урувиши, гордая стать Коротышки Быка, ощущение ног в стременах и приклада ружья под рукой — все это вместе и каждое в отдельности, — было необыкновенно красивым.
Жить не значит просто существовать. Это не значит ожидать, когда наступит пора ужинать, лечь в постель, выпить в салуне. Жить — это значит делать все это, но еще и ощущать завораживающие мгновения между такими событиями. Жить — это значит чувствовать, а чувства порой сильнее, чем разум. По крайней мере, в какие-то моменты. Иногда лучше просто чувствовать, просто быть.
Мы миновали северные отроги Оул-Крикс и теперь ехали через плоскогорье в сторону террасы Вагонхаунд. Мы постепенно приближались к старинному храму, построенному в незапамятные времена. Думаю, каждый из нас представлял себе свой храм, они только назывались одинаково. Когда люди обозначают свою цель всего лишь точкой на географической карте, они далеки от истины — у каждого из них своя цель, хоть и стремятся они в одно и то же место.
Я ехал к переломному пункту своей жизни. Я не понимал, откуда ко мне пришло это, и все же твердо знал, что это так. Почему Лечебное колесо так притягивает меня? Атавистическая память? Может, в прежних жизнях я уже бывал на этом месте? Или мое собственное давнее воспоминание, спрятанное глубоко в моей плоти и крови, зовет меня туда?
Я обернулся. Дальний дым исчез, значит, шошоны уже в пути.
Я не сомневался, что меня выслеживает мой старый враг. Племя шошонов — великое племя, которое в большинстве своем мирно сосуществует с белыми людьми. Шошоны — прекрасные всадники, великие воины, замечательный народ. Просто беда, что я умудрился нажить себе среди них врага.
Перед закатом мы остановились у ручья среди тополей. Пока Этан доставал еду и готовил кофе, Стейси с пригорка наблюдал за окрестностями, а Коротышка Бык отправился на охоту. С луком, чтобы не шуметь.
Поев, я взял с собой кружку кофе и сменил Стейси на его посту. Потом мы собрались и проехали еще несколько миль, решив устроить там стоянку. Если индейцы заметили наш костер, они выйдут на него, но нас там уже не будет.
Ночью мне выпало дежурить последним. Судя по звездам, Этан разбудил меня около двух часов. Я отошел подальше от стоянки, чтобы ничто не мешало мне слушать. Ночь была звездная, только кое-где по небу медленно плыли прозрачные облака. Стояла тишина. Каждому месту, конечно, присущи свои звуки, но, если к ним привыкнуть, слух легко будет отличать каждый новый звук.