Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации
Шрифт:
Опер Баранов смотрел на Козлова и колебался. С одной стороны долг следователя и гражданина говорил ему, что обманывать нехорошо, обманывать гнусно. Но с другой стороны, минуты жгучего стыда были еще настолько свежи в памяти, что одного лишь воспоминания о них хватило, чтобы щеки Баранова вспыхнули ярче утренней зари. После недолгой, но яростной борьбы вторая сторона победила. В конце концов, и оперуполномоченные могут ведь ошибаться.
– Я первый раз вижу этого человека, - проговорил он, стараясь не глядеть на Козлова.
–
– Да?
– Баранову начало казаться, что он сходит с ума.
– Может быть. У меня плохая память на лица. Я, пожалуй пойду. Можно?
– Он попятился к двери.
– Идите, - Креветко нахмурился.
– И помните: плохая память - не лучшая черта оперативника. Вы, конечно, возлагаете на меня неприятную миссию, но как коммунист и просто честный человек я буду вынужден поставить вопрос о вашем служебном соответствии на очередном совещании.
Оперуполномоченный вышмыгнул за дверь. Судьба, было, преподнесла Козлову подарок, но передумала. И все же у него оставался один шанс.
– П-п-послушайте, - заикаясь от волнения, проговорил капитан.
– Вы меня с кем-то путаете. Вот вы говорили, что у того из картотеки были усы. А у меня усов нет!
– Козлов хлопнул себя по коленке.
Следователь с сомнением посмотрел на него:
– Вам что, принести зеркало?
– А, вы насчет этого?
– Козлов потрогал у себя под носом.
– Это не мое, реквизит. Сам клеил.
– Вот оно что, - заинтересовался Креветко. Он спрыгнул со стула и засеменил к табурету. На поверку он оказался не таким уж и маленьким - на полголовы выше Козлова. Правда, стоило принять во внимание то обстоятельство, что Козлов сидел.
Оказавщись перед капитаном, Креветко одной рукой уперся тому в плечо, а другой что есть силы дернул за ус. Голова Козлова мотнулась вперед, из глаз брызнули слезы, но ус не поддался. Следователь дернул за второй - с тем же результатом.
– Ну что вы меня за дурака-то держите?
– обиженно спросил он.
– Усы как усы, как у всех нормальных людей достигших половой зрелости... Только крашенные.
– Да я ж их сам, кретин, на смолу пришпандорил, чтоб крепче, - чуть не заплакал с досады Козлов.
– Бабушке своей расскажите, - сухо посоветовал Креветко, запрыгивая обратно на стул, каждый раз неудачно.
– Вам помочь?
– предложил капитан.
– Обойдусь, - следователь наконец уселся.
– Что вы еще хотите мне сообщить? Что у вас вставная челюсть, или нога деревяная?
– Мне надо позвонить, - Козлов потянулся к телефону на столе.
– Ну-у-у, - Креветко отодвинул от него аппарат.
– Какие же сейчас звонки? Полтретьего ночи.
– Полтретьего?!
– ужаснулся Козлов.
– Да там уже волнуются, почему я не вышел на связь.
– Где это - там?
– поинтересовался Креветко.
– На Лубянке и в Комендатуре Кремля.
– Ну, хватит!
– следователь стукнул кулачком по столу.
– Вы будете говорить правду?
– Я уже все сказал.
– Ну, что ж, - Креветко стал собриать со стола бумаги.
– Мне очень жаль, что мы не смогли понять друг друга. Может, у товарища Зубова это получится лучше. Желаю вам хорошо провести время.
Креветко вышел. И почти сразу же вошел Зубов - крепко збитый блондин-альбинос с камненным лицом, бесцветными ресницами и красными глазами алкоголика. Зубов уселся за стол и принялся в упор рассматривать Козлова.
"Известный прием, - со злостью подумал капитан, - Креветко отправился в соседнюю комнату спать, а его место занял другой. Через час они поменяются, и так до бесконечности, пока я не сломаюсь. Но нет уж, дудки, больше они от меня ничего не услышат!"
Козлов решил сменить тактику и на все вопросы отвечать молчанием. Молчал и Зубов за столом. Молчал и смотрел на Козлова. Так прошла минута, две, пять... На восьмой Козлов не выдержал:
– Я хочу знать, на каком основании меня задержали?
– высоко, словно перед истерикой, спросил он.
– Здесь вопросы задаю я, - ответил Зубов одними губами.
– Я не тот, за кого вы меня принимаете!
– голос Козлова звенел.
– Это ошибка.
– Я понимаю, - Зубов кивнул.
– Мне надо позвонить!
– Я понимаю.
– И вообще, - Козлов сузил глаза.
– Я буду говорить только...
– Знаю, - перебил Зубов.
– Только в присутствии вашего адвоката.
За дверью кто-то заржал.
– Нет!
– Козлов мотнул головой.
– В присутствии двух адвокатов?
– предположил Зубов.
За дверью заржали громче.
Козлов сглотнул липкую слюну:
– Я буду говорить только с полковником Семинардом.
– Вот как?
– Зубов приподнял белесые брови.
– А с покойным маршалом Гречко, царство ему небесное, вы говорить не желаете?
За дверью начали икать от хохота.
– Ну хорошо, - смягчился следователь.
– Вы можете хотеть все, что угодно. Это ваше право. А у меня будет к вам всего один вопрос.
– А не буду отвечать на ваши вопросы!
– выгнул спину Козлов.
– Всего один вопрос, - Зубов навис нвд столм.
– Где вы взяли обойму?
Козлов гордо молчал.
– Ладно, - следователь достал из папки протокол.
– Распишитесь, и вы свободны.
Капитан взглянул в бумагу, и глаза его расширились:
– Что за черт?
– забормотал он.
– Я не садист-рецидивист Вырубов, я не пугал сторожа Карацупу и не завладевал его пистолетом без обоймы... Я не проникал на птицеферму топтать яйца! И на скотобазу кастрировать хряков "в количестве до 50-ти штук"! Я не подпишу!