Бенита
Шрифт:
– Нет, не хочу, – слабым голосом ответила Бенита. – Отец, я его боюсь, боюсь больше, чем когда бы то ни было. О, почему ты не позволил мне остановиться там, внизу, между махалангами, а принес опять сюда, где нам придется жить с этим ужасным человеком!
– Я хотел это сделать, дорогая, но Молимо сказал, что здесь мы будем в большей безопасности, и приказал своим дикарям отнести тебя наверх, а Джекоб поклялся, что если тебя не отнесут к святилищу, он меня убьет. Теперь ты понимаешь, почему мне кажется, что он сошел с ума.
– Но зачем это ему? Зачем? – задыхаясь,
– Один Бог знает, – ответил старик со стоном, – однако мне кажется, он уверен, что мы не найдем золота без тебя, так как Молимо сказал ему, что сокровище предназначено тебе, одной тебе. Джекоб говорит, что старик обладает даром ясновидения или чем-то в этом роде. Ну, я по его глазам видел, что он готов убить меня, поэтому решил лучше подчиниться, чем оставить тебя в Бомбатце одну, больную. Конечно, был один способ…
Клиффорд остановился.
Молодая девушка посмотрела на отца и спросила:
– Какой?
– Застрелить его раньше, чем он выстрелил бы в меня, – еле слышным шепотом ответил старик. – Застрелить ради тебя, дорогая… Но я не мог заставить себя это сделать.
– Нет, – вздрагивая, сказала Бенита, – нет! Лучше умереть, чем знать, что его кровь на нас. Теперь я поднимусь и постараюсь не выказывать страха. Я уверена, что это лучше всего, и может быть, нам удастся все-таки как-нибудь спастись. А до поры до времени будем угождать ему и стараться делать вид, что продолжаем отыскивать этот ужасный клад.
Бенита встала и почувствовала себя немногим хуже обыкновенного: только во всех членах она ощущала напряжение и усталость. Увидев костер и посуду, молодая девушка стала с помощью отца готовить ужин. Мейера не было вблизи.
Однако к вечеру он все же пришел, как и ожидала Бенита. Несмотря на то что она сидела спиной к нему и не слышала шума его шагов, мисс Клиффорд почувствовала его присутствие; ей показалось, будто какая-то холодная тень упала на нее. Молодая девушка обернулась и увидела Джекоба.
Он стоял выше ее на большой гранитной глыбе; его мягкие кожаные сапоги позволяли ходить без шума; вообще Мейер умел двигаться, как кошка. Последние лучи заходящего солнца падали прямо на него, и его тонкая нервная фигура вырисовывалась на фоне неба, и в ярком красном свете заката он, действительно, казался страшным. Джекоб походил на пантеру, готовую сделать прыжок; глаза его светились, как у пантеры, и Бенита чувствовала, что она – намеченная жертва. Но, вспомнив свое решение не показывать ему страха, она спокойно сказала:
– Добрый вечер, мистер Мейер. О, я вся так окаменела, что не могу повернуть голову, чтобы посмотреть на вас.
И она засмеялась.
Он опять-таки, как пантера, мягко соскочил со скалы и остановился напротив молодой девушки.
– Вы должны благодарить Бога, в которого верите, – сказал он, – за то, что в настоящую минуту на равнине не лежат окаменелые ваши останки, которые уничтожили бы шакалы.
– Я благодарю его, мистер Мейер, а также и вас – вы поступили храбро, выйдя из крепости нам на помощь.
Отец, – позвала она, – приди и скажи мистеру Мейеру, как мы благодарны ему.
Клиффорд, прихрамывая, вышел из своей хижины под деревом и заметил:
– Я уже сказал ему это, дорогая.
– Да, – ответил Джекоб, – вы уже говорили мне это; зачем повторяться? Я вижу, что ужин готов. Закусим, вероятно, вы голодны, а позже я скажу вам кое-что.
Они сели ужинать; впрочем, ни у кого не было большого аппетита. Мейер еле дотронулся до еды, зато пил много: сначала крепкий черный кофе, а потом сыворотку и воду. Но Бените он предлагал самые лучшие куски и не спускал с нее глаз, замечая, что она должна есть побольше.
– В противном случае вы подурнеете, и ваша сила исчезнет, – говорил он. Бенита подумала о волшебных детских сказках, в которых людоеды кормят принцесс, чтобы позже проглотить их.
– Вы должны думать о вашей собственной силе, – сказала она, – вы не можете жить одним кофе.
– Только кофе и нужен мне сегодня. С минуты вашего возвращения я изумительно хорошо чувствую себя, еще никогда я не сознавал себя таким здоровым и сильным. Я могу работать за троих и не уставать. Например, весь этот день я носил провизию и другие вещи на стену (ведь мы должны приготовиться к долгой осаде), а между тем мне кажется, будто я не поднял ни одного ведра. Теперь мне нужно сказать вам кое-что. С вашей стороны было не очень-то хорошо бежать и бросить меня; это было даже нечестно. Право, – прибавил он с внезапным порывом свирепости пантеры, – если бы дело шло только о вас, Клиффорд, откровенно говорю, что при первой же новой встрече с вами, я застрелил бы вас. Изменники заслуживают смерти! Разве неправда?
– Пожалуйста, не говорите так с моим отцом, – сурово ответила Бенита, гнев которой победил ее страх. – Кроме того, вы можете упрекать меня, а не его.
– Повиноваться вам – удовольствие, – с поклоном ответил Джекоб. – Я никогда больше не вернусь к этому разговору. И я не жалуюсь на вас. Разве может кто-нибудь упрекать вас? Во всяком случае, не я, Джекоб Мейер. Я вполне понимаю, что вам было здесь тяжело, и дамы имеют право исполнять свои прихоти. Кроме того, вы вернулись, – так зачем же говорить обо всем этом? Только послушайте, я твердо знаю одно: вы не уедете из Бомбатце без меня. Я перенес сюда все запасы пищи и теперь уверен, что вы не убежите… Если вы завтра утром пойдете осматривать стену, вы увидите, что никто не может подняться на нее; более того: что никто не сможет спуститься с нее. Кроме того, для большей уверенности, я буду теперь спать сам подле лестницы.
Бенита молча переглянулась с отцом.
– Молимо имеет право приходить к нам, – сказала она. – Это его святилище.
– Ну, ему придется совершать свои моления там, внизу. Старый глупец твердил, что ему все известно, однако он не угадал, что я собирался сделать! Вдобавок, ведь мы совсем не желаем, чтобы он врывался в нашу интимную жизнь, правда? Не то он увидит золото, когда мы его найдем, и чего доброго, ограбит нас.
ГЛАВА XVII. Первый опыт