Берег черного дерева и слоновой кости (сборник)
Шрифт:
— Но они спасли нас!
— И погубили меня.
— Но ведь Олаф и Эдмунд невиновны!
— А мои родители, умершие от горя, были виновны?
Что было делать Ингольфу? Тщетно напрягал он свои мозги, стараясь найти выход из положения.
Вдруг его внимание привлек какой-то крик, донесшийся с берега.
— Что это такое? — спросил он.
— Ничего, — смущенно ответил Надод. — Это сова. Разве ты никогда не слышал, как она кричит?
— Нет, мне показалось…
Вторично на берегу раздался крик совы.
— Это похоже на сигнал.
— Да, ты прав, — сказал Надод, предпочитая игру в открытую, — Это мои сыщики дают мне знать, что все готово для нападения на замок. Несколько дней назад ты сам высадил пятнадцать человек на берег. Как видишь, я обо всем позаботился, и тебе придется только помочь нам взять замок. Все остальное тебя не касается. Конечно, свою долю в добыче ты получишь.
Ингольф понял, что он не в силах остановить меч, занесенный над головой Гаральда и его сыновей. Тогда он попробовал выиграть время, надеясь придумать какой-нибудь другой способ помешать Красноглазому осуществить свое намерение.
— Хорошо, — сказал он. — Я дал слово и сдержу его. Но как можем мы что-нибудь предпринять в виду английской эскадры? К тому же герцог собрал в замок всех своих вассалов для его защиты.
— О, не беспокойся об этом. У меня есть средство заставить англичан немедленно удалиться. Достаточно будет дать знать командиру эскадры, что перед ними не простой пират, а офицер королевского шведского флота…
И, вынув из-за пазухи королевский указ, восстанавливающий прежнего пирата во всех правах, он торжественно вручил его пораженному Ингольфу.
С некоторого времени Ингольф ловил себя на странных ощущениях. Ему казалось, что замок Розольфс и окружающие его фиорды, берега и степи каким-то непостижимым образом знакомы ему, как будто он уже когда-то видел их, бывал здесь. Какие-то смутные воспоминания, в которых он был пока не в силах разобраться, зарождались в нем.
Огромный ветвистый дуб возле замка вызывал в нем чувство, близкое к волнению.
Точно под таким дубом играл он в своем далеком детстве. Так уютно было под густой сенью столетнего гиганта, а рядом с ним стоял каменный рыцарь и держал в руке копье.
Повернувшись к старому замку, Ингольф отыскал глазами дуб. Что это? Не галлюцинация ли? Статуя стояла там, где он и ожидал ее увидеть.
Прохладный ночной ветерок легко и ласково касался разгоряченного лба…
Вдоль всего берега мелькали маленькие и большие огни. То розольфсцы готовились к защите замка.
Громкие голоса, раздававшиеся на палубе «Сусанны», вывели Ингольфа из задумчивости.
Оба корабля стояли так близко друг от друга, что он ясно различал слова говоривших.
— Какая славная ночь, Анкарстрем! — произнес первый голос. — И все-таки мне хочется, чтобы она поскорее прошла. Я горю нетерпением узнать, что ждет нас с рассветом.
— Позвольте мне, герцог, не разделять ваше чувство, — отвечал второй голос.
— Я бы охотно отдал десять лет своей жизни за то, чтобы помешать тому, что произойдет завтра. Теперь, когда вашему сыну предстоит занять королевский престол, он не имеет права рисковать своей жизнью, — продолжал тот же голос.
Чувство досады, что он подслушал чужой разговор, охватившее вначале Ингольфа, сменилось у него мрачной решимостью.
Из уст самого герцога слышал он об его измене. Мог ли он после этого колебаться? Как офицер королевского флота он должен был исполнить свой долг.
В то же время он успокаивал себя тем, что сделает все возможное для спасения Гаральда и его сыновей.
Он не отдаст их в руки Красноглазого, а отвезет в качестве пленников в Стокгольм.
Там сторонникам Биорнов нетрудно будет предоставить им возможность бежать…
Глава XVI
В плену
Этой ночью Ингольф заснул как убитый. Разбудил его страшный шум, крики и топот множества ног над головой.
Чей-то совершенно незнакомый голос кричал по-английски:
— Всех, кто сопротивляется, рубить без сожаления!
Выбежав наверх, Ингольф увидел неожиданное и страшное зрелище: человек пятьсот английских моряков наводнили палубу брига. Вся команда его была обезоружена и жалась в кучку на корме, где дула английских мушкетов удерживали ее в повиновении.
Под покровом темноты англичане на шлюпках неслышно приблизились к «Ральфу» и, прежде чем вахтенный успел что-либо заметить и поднять тревогу, ворвались на корабль.
Сопротивляться было немыслимо, так как экипаж пиратского судна, не подозревавший об опасности, был захвачен во время сна. К тому же англичан приходилось пятеро против одного.
На палубе, освещенной факелами, было светло, как днем.
Рядом с английским офицером стояли Черный Герцог и его сыновья.
— Сдавайтесь, капитан! — обратился офицер к Ингольфу, делая знак своим матросам.
Но старый герцог остановил его.
— Позвольте, сударь! Ведь вам известно мое условие.
И, приблизившись к Ингольфу, он сказал:
— Капитан! Я буду называть вас так, пока мне не докажут, что вы не имеете на это права. В ответ на мой ультиматум английский адмирал Коллингвуд лично явился ко мне и представил несомненные доказательства того, что вы не тот, за кого себя выдаете. Мало того, он обвинил вас в том, что вы член преступного общества «Грабители морей» и явились сюда с целью ограбить Розольфсский замок и посягнуть на жизнь мою и моих сыновей.
— В награду за нашу смерть, — продолжал Черный Герцог, — недостойный министр Густава III, Гинго, обещал вам патент капитана первого ранга. Все это побудило меня дать адмиралу разрешение временно арестовать ваш корабль, но с тем условием, чтобы без моего разрешения не был тронут ни один волос на вашей голове. Теперь ваша судьба в ваших руках. Я жду от вас ответа. Кто бы вы ни были, вы все-таки джентльмен, и с меня будет достаточно одного вашего слова. Докажите, что адмирал Коллингвуд ошибся, и вы немедленно получите свободу со всеми вашими матросами, а англичане удалятся, сделав вам на прощание, в виде извинения, салют из всех орудий.