Берег тысячи зеркал
Шрифт:
С волос Лешки капают холодные капли. Он улыбается широко и открыто, а смотрит с лукавством. Игриво приподнимает уголок губ в усмешке, прижимая меня крепче к двери. Он всем телом нависает надо мной, а я теряюсь. Я исчезаю в тот миг, когда он проводит руками вдоль моих.
— Наконец-то, я тебя сцапал, Преображенская. И опять мне небо помогло, — жадно обхватывает талию, не останавливаясь ведет ладонями ниже, а огладив ягодицы, приподнимает и вжимается пахом в мой.
Сквозь тонкую и промокшую ткань сарафана, ощущаю давление твердой плоти. Она толкается вперед, давит на мою, и обжигает, вызывая дрожь и сладкую
— Так это был коварный план, как сбежать от родителей, — шепчу, оторвавшись от него, и хитро улыбаюсь.
— Они требуют внуков, а сами не дают осуществить их просьбу. Придется действовать по ситуации.
Леша прищуривается, с лукавством слизывает влагу с уголка губ, а в следующий момент, я теряюсь от дрожи. Распадаюсь в его руках на части, а следом собираюсь вновь, после каждого жадного и жаркого поцелуя в шею. Он скатывает сарафан вверх, его пальцы дрожат в нетерпении, обхватывают край белья, и оттягивают его. Кружево издает треск, а я выдыхаю в губы Леши, улавливая дикий блеск в его глазах.
Теряясь, как в лихорадке, тянусь к пуговицам на его рубашке. Забираюсь под нее пальцами, цепко веду вверх к плечам, прикрывая глаза от удовольствия. Руки не слушаются, я горю, а сердце бешено колотится в груди, стучит громко и гулко. Оно пытается проделать себе путь наружу так неистово, будто знает: это в последний раз.
В последний раз, он вжимает мое тело в свое. Последний раз целует с такой страстью. Живой и мыслящий… Последний раз, смотря в глаза, он сладко наполняет собой. Глубоко толкает плоть, чтобы выпить мой стон. Последний раз он может сказать какую-то пошлость, а следом, как в горячке, выбивать из меня, каждым глубоким движением, приглушенные вскрики.
Все… в последний раз, Вера.
Чашка едва не выпадает из рук, когда на столике подает голос сотовый. Он вибрирует, а я не могу сдвинуться с места. Не могу сделать и шаг, ведь знаю — звонит отец. Он снова станет упрашивать подписать документы на развод.
— Да, папа, — отвечаю и сажусь на диван, продолжая смотреть на чашку в руке.
— Что-то случилось? — его голос встревожен, он понял все сразу. — Вера, я не для того позвонил.
Вяло киваю, потому что уверена, разговор все равно коснется Алексея и его родителей.
— Все в порядке, пап. Просто… — я не знаю, как ему рассказать о своих чувствах. С детства, я всегда пыталась держать все в себе, и не беспокоить отца. — День тяжелый.
Ложь дается убедительно. День не был тяжелым. Напротив, сегодня я ощущала себя, как никогда, свободно. Я позволила себе такое, за что должна нести ответственность моя совесть. Слишком много было в нашем общении с Саном. Слишком много того, что недопустимо, а я забылась.
— Понятно. В любом случае, я горжусь тобой, Вера, — отец произносит это действительно с гордостью, а я вскидываю брови вверх.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — спрашиваю, получая ответ тут же.
— Я говорил с Вадимом. Он решил сказать вам завтра, чтобы не беспокоить перед сном. У вас получилось. Корейцы согласны профинансировать экспедицию на Коготь, Вера. И все это ваша с Евгением заслуга. Вадим показал им ваши расчеты, а ты произвела прекрасное впечатление на дочь Ким Дже Сопа. Девочка в восторге от общения с тобой, а значит, доволен и ее отец.
Поставив чашку на столик, медленно поднимаюсь, прикрыв рот рукой. Не верится, что подобное действительно произошло, но это так. Папа не стал бы бросаться такими словами просто так.
— Это же прекрасно, — восторженно отвечаю, а улыбка тут же появляется на лице.
— Вдвойне прекрасно, потому что ты летишь с Евгением в составе экспедиции на Коготь.
Вся радость испаряется после услышанного, будто ее не было. В голосе отца улавливаю не просьбу, а требование. Подобное вызывает злость, я не хочу никуда лететь. Тем более на едва обитаемый остров посреди океана.
— Ты же знаешь, что осенью я возвращаюсь в Киев к Алексею, — холодно цежу, чувствуя озноб.
— Вера…
— Нет, папа, хватит, — впервые я повышаю голос на собственного отца. Не могу иначе, потому что его намерения, едва не оправдались. — Я знаю, зачем ты отправил меня в Париж. Знала, и понимала это еще год назад. Какая к черту работа? Я почти забыла свою профессию, а все расчеты не моя заслуга, а Женьки и Вадима Геннадьевича. Ты послал меня сюда в надежде, что я найду другого мужчину. Я уверена в этом, и не ври, что не права.
— Абсолютно права, — так же резко парирует отец. — Права во всем, и я больше тебе скажу. Я требую, чтобы ты подписала документы на развод. Требую, Вера. Вас уже ничего не связывает. Иван и Надежда постоянно рядом с Алексеем. Его родители прекратили и меня подпускать к нему.
— Что? — замираю, сжав крепче сотовый в руке.
— Да, Вера. Алексей не хочет видеть даже меня. Увы, я ничего не могу с этим поделать.
Мое молчание становится слишком красноречивым. Обида давит. Обида за отца, и за себя. Папа так любил Лешу, мы стали, как настоящая семья. Он никогда и словом не оскорбил моего мужа. Не придирался к нему, поддерживал, и пытался с пониманием относиться ко всем его ошибкам. Ведь Алексей рос почти что сиротой. Дядя Ваня обычный шахтер, и с Надеждой Викторовной давно в разводе. Последняя укатила в Италию за хорошей жизнью спустя пять лет брака, а сына оставила на мать. Бабушка Алексея скончалась, когда ему было шестнадцать. Он остался и вовсе один. Так и решил пойти сразу в армию. Так и попал в летное.
— Прекрати это, Вера. Ты стала жить. Я слышу это по голосу, вижу по твоим успехам. Не ломай то, что смогла вернуть. Я не заставляю тебя бросаться на первого встречного. Это твой выбор. Но и гнить рядом с Алексеем, не позволю. Я уже говорил. Можешь ненавидеть меня, если того желаешь. Но ты полетишь в эту экспедицию, даже если мне придется силком заставить тебя.
Взгляд застывает на чашке кофе, а за окном громыхает лишь сильнее. В какой-то момент в квартире потухает свет, но я не замечаю и этого. Они выгнали меня из его жизни? Через столько лет, которые я провела рядом с ним, они и моего отца посмели оскорбить? Он-то в чем виноват? Что он сделал такого?