Берег Утопии
Шрифт:
Белинский. Он стрелялся.
Станкевич. Что?
Белинский. Он стрелялся.
Станкевич. Кто стрелялся?
Белинский. Пушкин.
Станкевич. Я говорю о Гамлете.
Белинский. О Гамлете?
Станкевич. Да, о Гамлете. Пьеса называется «Гамлет». Автор – Вильям Шекспир. В пьесе есть дуэль. Ты помнишь дуэль?
Белинский. Послушай, Станкевич, это, конечно, унизительно, но будь объективный мир так же эфемерен как отрыжка эльфа, или так же весом, как телячья отбивная… (Хватается за живот.) Ох, лучше бы
Станкевич (вынимает из кармана конверт с деньгами). Ах да, я же с этим и пришел. Тебе нужно поехать на Кавказ на пару месяцев. Вот. Здесь не только от меня, но и от Боткина, Аксакова, Каткова… от всех членов кружка…
Белинский. Спасибо.
Станкевич. Ты должен привести себя в…
Белинский. Я приведу. Не беспокойся.
Станкевич. Можешь захватить с собой Гегеля. (Протягивает книгу Белинскому, который ее осторожно открывает.)
Белинский. Значит, объективный мир – это все-таки не иллюзия?
Станкевич. Нет.
Белинский. Значит, и прачечная, и кузница, и все то, что Фихте называл отпечатками моего сознания… настоящие?
Станкевич. Да. Все разумное существует, и все существующее – разумно.
Белинский. А нищета, бесправие, цензура, кнуты и унижения, судебная волокита? Министр народного просвещения? Россия?
Станкевич. Существуют.
Белинский. Как же мы этого раньше не замечали?
Станкевич. Причем не только существуют, но и необходимы.
Белинский. Это почему же?
Станкевич. Они необходимы для поступательного движения истории, для ее диалектической логики.
Белинский. В самом деле? Значит, получается, что… беспокоиться по этому поводу… ненавидеть все это…
Станкевич. Неразумно. Грубая ошибка.
Белинский. Ты мне одолжишь словарь?
Станкевич. Бог знает, когда мы теперь увидимся. Враги настаивают, чтобы я ехал лечиться на воды, в Карлсбад. Сначала заеду домой, повидаю родителей.
Белинский. Тебя уже можно поздравить?
Станкевич. Еще нет. По крайней мере, официально. (Пауза.) Белинский… скажи Любови, что для меня она слишком хороша.
Белинский. Ты ей подходишь. Вы можете сделать друг друга счастливыми.
Станкевич. Счастье – это гармония с природой.
Белинский. Станкевич, ты когда-нибудь испытывал… страсть?
Станкевич. Я знаю, что испытал очень сильное чувство, когда она опустилась на колени, чтобы снять с Натали конек…
Белинский. Это то самое.
Станкевич. Но брак… он…
Белинский…существует.
Станкевич. В своем иллюзорном смысле да. И все это совместное хозяйство…
Белинский. Существует.
Станкевич. И… знаешь ли… дети.
Белинский. Существуют.
Станкевич. Семейная жизнь. Зимние вечера у камина.
Белинский. Существуют.
Станкевич. А что же тогда тень на стене пещеры?
Белинский. А вот это философия.
Апрель 1838 г
Комната
Михаил (кричит). Эй, стучите потише, черт бы вас побрал! (Он закрывает окно и начинает энергично расхаживать по комнате.) Мы заменим обложку с желтой на зеленую, чтобы читатель сразу увидел, что у «Московского наблюдателя» теперь новая редакция.
Возобновившийся стук выводит его из себя. Он вылетает из комнаты и скатывается вниз по ступенькам, громко ругаясь.
Белинский прекращает писать, чтобы снять черкеску. Он поднимает страницы с пола.
Происходит переход – месяцем позже. День. Из кузницы не слышно ни звука. Шум прачечной поутих. Белинский возбужден и доволен. Он держит «Московский наблюдатель» в зеленой обложке и листает страницы. Входит Михаил и направляется прямо к кушетке. Там он начинает запихивать свои вещи в большую сумку на ремне.
Белинский. Надо было поставить на обложку апрель, а не март… Возможно, с Гегелем некоторый перебор… Но твоя первая подписанная статья читается хорошо… (Он замечает, чем занят Михаил.)
Михаил. Я должен ехать домой.
Белинский. Что-нибудь случилось?
Михаил. Сельское хозяйство!
Белинский. Что значит «сельское хозяйство»?
Михаил. Вот именно! Станкевич уже сколько месяцев сидит в Берлине, у профессора, который был прямым учеником Гегеля. А мой отец обещает заплатить по моим долгам, только если я соглашусь изучать сельское хозяйство!
Белинский. Почему именно сельское хозяйство?
Михаил. Выясняется, что Премухино – это сельское хозяйство. Ты, наверное, думал, что оно просто существует само по себе, да? Такое эстетическое явление природы, вроде василька, только больше.
Белинский. Нет, я так не думал.
Михаил. Ну, а я думал именно так. Я и не представлял, что оно окажется хозяйством. Крестьяне что-то там сеют, как сеяли их отцы; все это взрастает, его едят или скармливают скоту, и затем наступает время для нового посева. Сельская жизнь! Ничего себе тема для образованного человека! Так что придется поехать домой и объяснить все это отцу. Ну ничего, все равно я хотел увидеться с Варенькой до ее отъезда, да и Любовь себя неважно чувствует, я ее подбодрю…