Берег варваров
Шрифт:
– Да. Кажется, я сегодня поддался духу разрушения. Это имеет значение?
– Копы думают, что имеет. Капитан Спиро снова и снова спрашивал меня, кто взломал запор на воротах. Они обнаружили еще одного мертвеца на побережье, знаете ли вы об этом, мистер Арчер?
– Карла Штерна?
– Да, Карла Штерна. Одно время он был менеджером у моего племянника. Капитан Спиро сказал, что это было еще одно убийство среди гангстеров, но я не знаю. А как думаете вы?
– Я сомневаюсь в этом.
Тони присел на корточки на пороге открытой двери. Казалось, ему неприятно входить внутрь кабинки Граффа. Он опять почесал голову и провел
– Мистер Арчер, что случилось с моим племянником Мануэлем?
– Вчера ночью в него стреляли, он убит.
– Это я знаю. Капитан Спиро сказал мне, что он мертв, застрелен в глаз.
– Указательным пальцем Тони дотронулся до века своего левого глаза. Его поднятое кверху лицо напоминало потрескавшуюся посмертную маску из глины.
– Что еще сказал Спиро?
– Не знаю. Сказал, что, может быть, это тоже дело рук гангстеров, но я не знаю. Он спросил меня, были ли враги у Мануэля? Я сказал ему, да, у него был один большой враг - Мануэль Торрес. Что я могу знать о его жизни, о его друзьях? Он вырвался от меня уже давно и покатил своей дорогой, прямо в преисподнюю на своей приземистой машине.
– На его лице, похожем на неподвижную индейскую маску, живые мрачные глаза выражали большое горе.
– Не знаю, я не смог совсем вырвать из сердца этого мальчишку. Одно время он был для меня как родной сын.
– Его опущенные плечи двигались вместе с дыханием. Он продолжал: - Я собираюсь бросить это место. Оно принесло несчастье мне и моей семье. У меня все еще есть друзья во Фресно. Мне надо было оставаться там, никуда не уезжать. Я допустил такую же ошибку, как и Мануэль, думал, что поеду и добуду все, чего захочу. Но мне не позволили этого сделать. Я остался ни с чем - ни жены, ни дочери, ни племянника.
Он сжал кулак, ударил себя по скуле и оглядел комнату с чувством смутного ужаса, как будто это было прибежище богов, которое он оскорбил. Комната напомнила ему о его обязанностях.
– Что вы здесь делаете, мистер Арчер? Вы не имеете права находится здесь.
– Я ищу миссис Графф.
– Почему вы не сказали об этом? Вам не надо было ломать замок. Миссис Графф находилась здесь несколько минут назад. Она хотела повидать мистера Бассета, но его здесь не оказалось.
– А где миссис Графф находится сейчас?
– Она пошла на пляж. Я пытался остановить ее, но она не стала меня слушать. Как вы думаете, не позвонить ли мистеру Граффу?
– Если вы сможете с ним связаться. А где Бассет?
– Не знаю. До этого он начал паковать свои вещи. Возможно, он уезжает куда-нибудь в отпуск. Он всегда ездит в Мексику, когда здесь закрывается сезон. Показывал мне цветные фотографии…
Я вышел и пошел к другой стороне бассейна, а он продолжал говорить в пустой комнате. Ворота в заборе были открыты. Двадцатью футами ниже пляж сбегал к океану, обозначившись колыхающейся кромкой белой пены. Вид океана вызвал во мне какое-то тошнотворное чувство. Он напомнил о трупе Карла Штерна, полоскавшемся среди волн.
Волны набегали на линию прилива как привидения, а разбивались как что-то солидное и ощутимое. За ними на берег наползала плотная стена тумана. Я спустился по бетонным ступенькам, привлеченный каким-то звуком, который раздался среди шума прибоя. Оказалось, это Изабель Графф разговаривала, обращаясь к океану, голосом, похожим на крик чайки. Она подзадоривала океан налететь и схватить ее. Она
– Старая вонючая лужа, я тебя не боюсь!
Ее профиль выдавался вперед, на светлом Лице блестели черные глаза. Она услышала, как я подходил к ней, съежилась, закрыв рукой лицо.
– Оставьте меня в покое. Я не вернусь туда. Я скорее умру.
– Где вы пропадали весь день?
Ее влажные черные глаза выглядывали из-под руки.
– Вас это не касается. Уходите.
– Думаю, мне надо остаться с вами.
Я сел рядом с ней на уплотненный песок, так близко, что коснулся ее. Она отпрянула от этого соприкосновения, но не отошла. Ее черноволосая неухоженная голова неожиданно повернулась ко мне. И она произнесла своим обычным голосом:
– Хелло.
– Здравствуйте, Изабель. Где вы пропадали весь день?
– Преимущественно на пляже. У меня возникло настроение совершить длительную прогулку. Маленькая девочка дала мне мороженое, но заплакала, когда я взяла его у нее. Я - старая ведьма. Но это было все, что я съела за весь день. Я обещала ей выслать чек, но боюсь идти домой. Там может оказаться этот мерзкий старик.
– Какой мерзкий старик?
– Тот самый, который стал ухаживать за мной, когда я приняла сонные таблетки. Я видела его, когда потеряла сознание. Из его рта пахло гнилью, как от отца, когда он умер. И вместо глаз у него были черви.
– Она что-то замурлыкала себе под нос.
– У кого были такие глаза?
– У старого посланца смерти с длинной белой нечищеной бородой.
– У нее было безобразное и неопределенное настроение. Она еще не слишком свихнулась, чтобы не понимать, что она несет, просто "поехала по фазе", раз начала такое говорить.
– Он начал за мной ухаживать, но я очень устала. И вот вам, утром я была опять на старом месте с теми же разгоряченными и хладнокровными бегающими людьми. Что мне делать? Я боюсь воды. Мне невыносима сама мысль о насильственных путях, а сонные таблетки не помогают. Они просто выкачивают вас, заставляют ходить взад и вперед, пить кофе, и вот вы опять на старом месте.
– Когда вы пытались принимать сонные таблетки?
– О, очень давно, когда отец заставил меня выйти замуж за Саймона. Я любила тогда другого мужчину.
– Кларенса?
– Он был единственным, кого я когда-либо любила. Клар был так ласков со мной.
Стена тумана закрыла черту пенящейся воды и приблизилась к нам вплотную. Прибой шумел в тумане, как разозлившийся посетитель. Я не знал, что мне делать - смеяться или плакать. Я посмотрел на ее лицо, которое близко склонилось ко мне - бледный призрак с двумя большими темными глазницами, отнюдь немолодое, но в туманную ночь оно больше чем когда бы то ни было выглядело лицом ребенка, а не женщины. Заблудившийся ребенок, который заблудился и погиб, пытаясь найти дорогу.
Голова Изабель легла на мое плечо.
– Я запуталась, - устало сказала она.
– Весь день пыталась найти в себе мужество броситься в воду. Что мне делать? Я не могу вечно оставаться в комнате.
– Самоубийство, согласно религии, грех.
– Я совершала более тяжкие грехи.
Теперь туман окутал нас со всех сторон, и мы оказались в среде, состоявшей из воздуха, воды и холода, пропитанного запахом рыбы. Наш мир превращался в преддверие ада, где можно было говорить что хочешь. Изабель Графф сказала: