Берега ярости

Кер Рей

Она пожала плечами.

– Я помощник посла. Кто был, того и послали.

– Ага. – Глубокомысленно сказал я. – А я капитан призрачного звездолета. Есть, говорят, такой – появляется на время в поле зрения кораблей, только что вышедших из прыжка, и тут же исчезает. Даже я, младлей Космофлота, знаю, что у любого посла обычно несколько помощников. А с курьерскими миссиями навроде нашей должны посылать самых ненужных. Ну, скажем, какого-нибудь помощника по культуре. Или атташе по торговым связям…

– Я вижу, вы вполне здоровы, лейтенант. –

Виринея встала, холодно глянула на меня сверху вниз. – Я, собственно, сказала почти все. Вопрос, услышали ли вы меня. Хирург сегодня ещё продержит вас в медблоке, на всякий случай. Но завтра выпустит. Прошу вас, сторонитесь Джера. Поймите, он, с его возможностями и деньгами, вам не по зубам. Пусть даже вы танцуете отлично, а деретесь ещё лучше.

Мои брови полезли вверх. Кажется, запись с симулякра видел не только Гровнер, но и черноглазая Вир. Ох уж эти безопасники – вечно у них нос по самые уши засунут в чужие тайны…

– И вот ещё что. – Добавила она. – Остерегайтесь новых провокаций от Гровнера. Если к вам начнет липнуть какая-нибудь девица, отшейте её. Помните, глушители для камер есть не только у меня, а обвинить в посягательствах такого рода легче всего. И не распускайте язык с Рейнезом.

Я приподнялся, стукнул под покрывалом голыми пятками, прижал к груди подбородок, изображая поклон.

– Благодарю вас за заботу, миледи Вир. И за науку. Нижайше, знаете ли…

Она глянула на меня сердито и ушла, шагая по-мужски размашисто.

Как только дверь медблока, выпустив Виринею, с шипением вернулась на свое место, я сел на кровати. Осторожно поднялся, подышал полной грудью, пережидая приступ головокружения. Потом обмотался ниже пояса покрывалом и отправился на поиски здешнего костоправа.

Корабельный хирург нашелся в третьем отсеке, если считать от моего. Сопротивлялся он недолго. Едва я пообещал, что подпишу все файлы, возлагающие вину за раннюю выписку на меня самого, хирург со вздохом кивнул. Но предупредил:

– Возможны приступы головокружения. Тошноты. Даже рвоты. Мозг – это вам не шутка, господин… господин офицер. Мы, конечно, простимулировали восстановление нейронов, сгладили возможные последствия. Но я все равно советую вам не напрягаться ещё с недельку. А сегодня вообще лежать.

Я обещал лечь сразу, как только доберусь до своей каюты, и потянулся за ручкой, глядя в визор медблока – для заверки подписи видеосъемкой.

Комм «Адмиральский» мне вернули под ещё одну роспись, вместе с карточками и удостоверением личности. Хирург сам принес серый наручный обруч и прочее из сейфа, стоявшего у него в кабинете. Заметил, вручая:

– Редкая модель, никогда такой не видел. Только блеску маловато.

– Мне нравиться. – Коротко сказал я.

Тот глянул удивленно, но промолчал.

Через полчаса, облаченный в мундир, выданный медбратом в бело-алой форме, я стоял на пятой грузовой палубе. Перед дверью офиса карго Хорица.

От стойки кителя ощутимо веяло антисептиками – мундир явно прогнали

не только через чистку, но и через обеззараживание. Антипожарная ткань выдержала все, только синий цвет немного поблек. Зато исчезло темное пятно от сока, оставленное на мундире Гровнером. Хоть что-то хорошее.

Я одернул китель и стукнул по пластику двери костяшками пальцев.

Хориц оказался сутулым остроносым мужчиной невысокого роста. Суетливо проверив мое удостоверение личности, он достал из рабочего сейфа и протянул мне гибкую пластинку из металлопласта.

– Здесь чип с кодами. Ваши контейнеры стоят на второй грузовой палубе, трюм восемь, по правую сторону центрального коридора. Желаете, чтобы я вас сопровождал?

– Да. – Согласился я.

В конце концов, неизвестно, в каком состоянии я обнаружу контейнеры – и мне нужен был кто-то, кого можно при нужде ткнуть в это носом. К тому же правила приема-сдачи особо важных грузов требовали присутствия двух сторон…

Пять контейнеров с эмблемами Космофлота занимали почти весь восьмой трюм. На каждом имелся свой разъем для подключения силового кабеля – и насколько я мог судить, все контейнеры сейчас были запитаны от корабельной сети. Над разъемами сыто мигали зеленым цветом датчики питания.

Мы вместе с Хорицом обошли все пять контейнеров. Перед каждым я останавливался и подносил к амбразуре считывающего устройства пластинку с чипом. И каждый раз вслед за этим раздавалось почти неслышное щелканье переключающего реле, а лепестковые диафрагмы, вделанные в торцевые стенки контейнеров, раскрывались.

Взгляды, которыми Хориц награждал их содержимое, мне не понравились. Но я должен был удостовериться, что отданный им чип настоящий – и подходит ко всем диафрагмам. Опять же, требования приема-сдачи…

Едва мы закончили, карго удалился, бросив на раскрытые контейнеры последний взгляд. А я приступил к полной проверке скафандров высшей биологической защиты. Все согласно уставу технических работ.

Пять контейнеров, в каждом по две стойки. Стандартная космофлотская стойка-держак несет на себе двадцать гнезд для размещения и подпитки скафандров – по десять с одной стороны и десять с другой. Итого выходит двадцать скафандров на стойку. Сорок на контейнер.

А я, помимо проверки, пытался ещё найти, что такого могут нести в себе скафандры. Поэтому осматривать пришлось не только их, но и контейнеры с аккумуляторами и дезактиваторами, прикрученные к стойкам крепежными кабелями.

Нигде ничего. Все чисто, как положено. Конечно, выпотрошить до дна аккумуляторы и дезактиваторы я не мог…

Когда я закончил со всеми контейнерами, была уже глубокая ночь. Поочередно закрыв диафрагмы на четырех из них чипом с кодами, я замер перед раскрытым чревом пятого. Что, вакуум их обними, могут прятать в себе эти чертовы скафандры? Может, дело не в них, а в контейнерах? В стальной скелет контейнера можно засунуть что угодно – и даже рентген это не выявит…