Берегиня Иансы
Шрифт:
А потом вдруг минорным аккордом в мелодии всего этого безобразия и насилия под дикий женский вопль на другом конце села словно свечка вспыхнула церквушка. В один момент из серой длинной тени с острым шпилем на конце она превратилась в огромный костер. Длинные языки пламени охватили стены со всех сторон.
– Сработали мужики! – скривил безобразные губы «уродец», а потом окинул нас всех высокомерным взором. Мол, гляньте-ка, какие мы.
Сельцо между тем проснулось и стало напоминать наполненный паникой и хаотичным движением муравейник, на который вылили ведро воды. По узким улицам с гиканьем и свистом носилась разбойничья шайка – на
До нас доносились крики о помощи, чьи-то мольбы, женский визг и детский плач, а над всем этим полыхал деревенский храм, выпуская в черное беззвездное небо снопы искр.
Николай за непродолжительную паузу собрал в ладони достаточно силы, чтобы взорвать еще одну такую церквушку, и тихо прохрипел:
– Предлагаю разойтись по-хорошему, мужики. Отпустите женщин, и мы уйдем восвояси.
– Ты хочешь сказать, – хохотнул из-за моей спины толстяк, – вы не трогаете нас, мы не трогаем вас?
– Именно это он и хочет сказать, – отозвалась я, чувствуя, как между лопаток пробежала капелька пота и остановилась как раз в том месте, где к пояснице прижималась острая арбалетная стрелка. – Но, видать, не договоримся.
– Понимаешь, девка, – почти в ухо шепнул мне разбойник.
– Какого черта? – Лицо Коли обезобразила гримаса недоверия. Вероятно, на один крохотный миг он решил, что я знакома с этими головорезами. Он было сделал резкий шаг в нашу сторону, только острие недвусмысленно кольнуло кожу, так что я непроизвольно выгнулась дугой.
– Савков, – прикрыв глаза и чувствуя, как внутри все сжимается от горячей волны, попросила я, – стой на месте.
– Что?
– Она говорит, если кто-нибудь из вас пошевелится, то ее внутренности превратятся в месиво, – ответил за меня толстяк.
От него пахло потом, винным перегаром и легким, едва заметным сладковатым душком опиумных курений.
Савков с Давидывым испуганно переглянулись и выдали нас всех с головой. Тот, что со шрамом, тут же оттолкнул от себя Дарью, и женщина неуклюже шлепнулась на руки, в кровь разбив ладони и колени. Аля постояла ровно секунду, а потом все-таки принялась ее поднимать. Кухарка тяжело встала, охая и потирая поясницу. Ее пушистые седые волосы вороньим гнездом топорщились на голове, прилипали к губам и лезли в глаза, доставляя немалые мучения. Мужчины явно растерялись, испугавшись за мою жизнь. Теперь они даже не пытались разыгрывать из себя всесильных героев. Николай смог проглотить даже гнусный удар под дых от подпаленного им длинного разбойника и не попытался ему ответить, чем вызвал у того приступ неудержимого гогота.
Нас вывели со двора. Дверь сторожки была распахнута настежь. Ночной сторож, по совместительству конюх, валялся на пороге. Светлая рубаха его была черна от крови.
– Не оборачивайтесь! – гаркнул толстяк, когда Дарья перекрестилась на труп. Острие так сильно прижалось к моей спине, что я попыталась отодвинуться.
Было самое время появиться дракону, но отчего-то в этот раз он не торопился на помощь. Сколько я ни повторяла про себя, как детскую зубодробильную считалочку: «Давай же, немедленно прилетай!» – крылатая тварь будто растворилась в неизвестности.
А нам навстречу медленно и горделиво приближалась кавалькада всадников, в центре которой на белоснежной кобыле восседала женщина в изумительной алой рубахе, озаренная неровным светом факелов в руках приспешников. Судя по тому, как приосанились разбойники и с каким энтузиазмом длинный тюкнул по макушке Дениса, мы встретились с хозяйкой шайки.
На вид девица была чуть постарше меня, с длинной черной косой, а на ее лице блестели крупные светлые глаза с черными сокращающимися точками зрачков. От ее взора передернуло, возможно, всех, кроме меня. Ведь я-то никогда не боялась отражения собственного ясноокого взгляда.
– Савков Николай Евстигнеевич! – Она растянула губы в кривой усмешке и довольно подняла брови.
– Так вы знакомы? – тихонечко хмыкнул Денис и заработал очередной тычок. Впрочем, неожиданно для бандюги он тотчас ответил ему резким ударом локтя в солнечное сплетение, длинный даже охнул от боли.
На лице Николая заходили желваки, а глаза превратились в две черные щелки.
Девушка легко спешилась, выказывая гибкость и ловкость, небрежно бросила повод услужливо подоспевшему разбойничку. Чувствуя себя королевой положения, она не спеша подошла к нам, остановилась напротив меня и начала долго и со смаком разглядывать, а затем кивнула:
– Надо же, Наталья Москвина. Кажется, теперь я начинаю понимать, Николай Евстигнеевич, кому ты мстил, когда устроил на меня охоту.
– Если мы так хорошо знакомы, то попроси своего работничка убрать арбалет от моей поясницы. Нервирует очень, – потребовала я угрюмо.
– Потерпишь, – хмыкнула та, – о твоей живучести ходят легенды.
– Люся?
– Людмила.
– А почему Криворучка? Руки вроде не изуродованы.
– Ерничаешь, Наталья? Дед говаривал, что ты языкастая, – осклабилась девица.
– Надо же, сколько внуков наплодил Роман Менщиков, – хмыкнула я и буквально кожей ощутила, как щелкнул затвор арбалета, готовый освободить себя от стрелы, а меня от жизни.
– Заприте их куда-нибудь! – отрывисто гаркнула девица. – Утром разберемся! Мотька, надень на колдуна наручники и убери арбалет, а то и вправду кого-нибудь ранишь!
Кокетливо покачивая бедрами, она поспешила к своей свите. Тут Алевтина, все это время кусающая губы, вдруг завопила, огорошив нас всех:
– Постойте! – Она хотела броситься следом за разбойницей, но негодяй со шрамом схватил ее за локоть, удерживая. – Стойте! – Аля еще раз попыталась вырваться, длинная коса стеганула плеткой по спине, а глаза ее осветились полубезумным блеском. Люська недоуменно оглянулась через плечо. – Послушайте! Отпустите меня! Они украли меня из скита! – Криворучка уселась в седло и жалостливо покачала головой, никого не обманув своим напускным добросердечием. – Отпустите меня! – кричала Аля. – У нее! – Она неожиданно ткнула в меня пальцем. – У нее на ноге браслет! Дорогой! Очень! Заберите браслет, а взамен меня отпустите! Я не хочу оставаться здесь! Браслета хватит! Он дорогой, дорогой!!!
Не знаю, кто из нас был больше изумлен – я или Давидыв.
– Москвина? – уставился он на меня вопросительно.
Савков хмыкнул, пряча улыбку. Люська с интересом цокнула языком. Ее свита возбужденно загалдела, жаждая увидеть якобы дорогую побрякушку. Дарья прикрыла рот пухлой ладошкой. И все одновременно вперились взглядами в мои грязные порты, под которыми скрывалось настоящее сокровище.
– Какой браслет? – в унисон вопросили Денис с разбойницей.
Я молчала, только сверлила Алевтину злобным взором, но та, в истерике, не испытывала ни страха, ни стыда от совершенного предательства.