Берегите бороду
Шрифт:
"Надо будет обязательно запомнить этот сон", – подумала Иефа и, не открывая глаз, перевернулась на другой бок. Спать было ужасно жестко, что-то немилосердно кололо в бок, сырость пробиралась под одежду и гоняла по спине толпы мурашек. "Надо закрыть окно", – подумала Иефа. Вставать не хотелось. Девушка закуталась потеплее, спрятала подбородок в одеяло. Пахло мокрыми листьями и корицей, а еще дым от костра противно щипал в носу. Стоп. Костер? Иефа подскочила, как ужаленная, запутавшись в одеяле, и ошалело огляделась. С вечера в лагере ничего не изменилось: Стив богатырски храпел в обнимку с топором, подложив под голову коричневый мешок с неизвестным содержимым, Зулин спал, свернувшись калачиком, почти как его выросший до невменяемых размеров фамильяр. В прочем, Зверь больше делал вид, чем спал, и свет молодого месяца иногда поблескивал в щелочке полуприкрытого глаза. Иефа повертела головой, отыскивая Ааронна, но не нашла. Эльф дежурил первую половину ночи и, видимо, бесшумно бродил теперь где-нибудь поблизости. Костер почти догорел. Иефа поежилась, вылезла из-под
В два часа ночи Ааронн с четвертой попытки растолкал Стива и, не говоря больше ни слова, улегся спать. Стив протер глаза, с завыванием зевнул и неодобрительно посмотрел на эльфа. "Ишь, устроился, пижон остроухий! – мысленно возмутился Стив. – Нет, чтоб сказать, – так и так, дежурство прошло спокойно, никакой подозрительной нечисти замечено не было, принимай, брат, вахту… Конечно, какой я ему брат! Мы ж быдло необразованное, не то, что некоторые". Стив с кряхтением поднялся на ноги, махнул, разминаясь, топором, пару раз присел, со смаком чихнул прямо над головой Иефы, удивился, почему она не проснулась, и отправился в дозор. Черная августовская ночь проглотила Стива, коснулась пальцами волос, легонько подула в лицо и улыбнулась. Дварф очарованию не поддался. Подумаешь, ночь! Как вспомнится, что Смерчик его любимый стоит сейчас один-одинешенек в чужом стойле, печально красными глазами светит и вероломного хозяина вспоминает незлым тихим словом, так уж совсем не до романтики всякой сопливой становится. А все этот эльф, будь он неладен! Стив насупился и отмахнулся от одинокого комара. Нет, определенно, все эльфы снобы и зазнайки.
Накануне вечером, когда поисковая партия, наконец, вышла из города, Стив еще сомневался в зловредности Ааронна. Подумаешь, молчит и внимания ни на кого не обращает, – ничего удивительного, на то он и эльф, компании со всякими разными личностями водить не привык, и вообще, что с него взять – он же друид! А те все, как один, на голову стукнутые, это Стиву еще дед говорил. Эльф ехал молча, внимания ни на кого не обращал, Иефе глазки не строил, язвительных замечаний по поводу Смерча не отпускал. А уж когда ближе к ночи Ааронн остановился у невзрачного придорожного трактира, так даже показался Стиву вполне симпатичным, несмотря на свой неприступный вид. Небось, ни Зулин, ни Иефа об ужине не позаботились, а проводник – вот молодец! – сообразил. Сразу видно, тертый калач. И вообще, глупо было на ночь глядя начинать поход – все как-то лучше с утра, на светлую голову да на сытый желудок. Стив оживился, подбодрил Смерча дружеским тычком в бока и подъехал к трактиру почти одновременно с эльфом.
Конечно, трактиры бывают разные: одни получше, другие похуже, где-то вам подадут жирный кусок баранины, а где-то главным мясом в тарелке окажется случайно забредший в нее таракан. На своем веку Стив повидал уйму всяких трактиров и давно пришел к выводу, что еда едой, а уж крыша везде одинаковая, конечно, если не протекает. Поэтому непрезентабельный вид трактира, перед которым они остановились, дварфа не смутил. Стив поправил топор и принюхался – пахло чем-то невразумительным, но вполне съедобным. Жбан еды, напиток покрепче и лавка пошире – чего еще надо путешественнику? Подумаешь, ступеньки земляные, ставни покосились, и краска со стен давно облупилась, это еще ни о чем не говорит. Может, там лучший повар в мире, или пиво свежее!
– Мамочки мои, что это? – раздался у него за спиной невероятно мрачный голос Иефы. Стив обернулся. На лице полуэльфки смешались ужас, изумление и брезгливость.
– Это трактир, – вежливо объяснил Стив, решив не ввязываться в спор.
– Это больше похоже на сумасшедший дом. Ты уверен, что это именно трактир, а не что-то другое? Ты на вывеску посмотри.
Стив поднял глаза, присмотрелся и, не удержавшись, басом хихикнул. По всей видимости, когда-то трактир назывался "Дикая кукушка" и в те достославные времена не то, чтобы процветал, но хотя бы крепко держался на ногах. На вывеске была мастерски изображена истеричного вида птица, а название выложено медными буквами. Однако, судя по всему, для "Дикой кукушки" настали не лучшие времена или хозяин оказался страшным неряхой, но вывеску не чинили и не подправляли уже лет сто, она потемнела и облупилась, большинство медных букв отвалилось, остались только четыре. Эти буквы теперь и составляли название трактира. Надпись над головой истеричной птицы гордо гласила: "Куку"
– Я чувствую, такими темпами мы сами скоро станем "куку", – Иефа выразительно покрутила пальцем у виска. – Зачем мы вообще сюда приехали?
– Поужинать, я полагаю, – подал голос Зулин. – Спасибо, Ааронн, что проявил инициативу. Я, собственно, и сам подумывал о том, чтобы остановиться на ночь где-нибудь под крышей. Последняя цивилизованная ночевка, так сказать.
– Ну, на счет цивилизации ты, по-моему, погорячился, – с сомнением пробормотала Иефа.
– Да ладно вам, барышня, – Стиву так понравилась мысль об ужине, что он стал даже несколько игрив. – На простынях почти чистых поспите, а ежели клопы – так зовите, я их топором, топором…
– Вот что я тебе скажу, Стив… – моментально взъярилась Иефа, но тут подал голос эльф.
– В двух часах пути отсюда большак, – сказал он тихо. – В темноте следов почти не видно, но я уверен, по большаку мы пройдем совсем немного – скоро свернем в лес. Ужинать тут я вам не советую, а вот лошадей и пони оставить придется.
– Да ладно, не отравой же тут кормят, в конце-концов, – беспечно отмахнулся Стив, но тут до него дошел смысл сказанного. – Стоп, что значит – оставить придется? Это где оставить? Здесь оставить? Умом рехнулся? Да из моего Смерча через два дня котлеты сделают! Выдумал тоже, оставить! И не подумаю! Это Боевой Магический пони, он специально для походов придуман! Вы, если есть охота, топайте на своих двоих, а я без Смерча никуда не пойду!
– А тебя никто и не зовет, – фыркнула Иефа, спешилась, привязала лошадь и вошла в трактир.
Стив девятый раз обошел вокруг лагеря и с ненавистью посмотрел на сопартийцев. Спят, паразиты. Воспоминание о том, как он сидел с отвисшей челюстью на спине лохматого шипастого пони перед обшарпанной дверью трактира, не сумев ничего возразить, молчал и невыносимо краснел, жгло Стива хуже раскаленного железа. Где-то глубоко в душе дварф сознавал, насколько, должно быть, нелепо он выглядел – особенно по сравнению с подтянутым и невозмутимым эльфом, – но в жизни никогда и никому в этом не признался бы. Даже себе. В прочем, легче от этого не становилось.
Внутри трактир оказался еще гаже, чем снаружи, у хозяина нехорошо бегали глаза, и во всей его позе так и читалось желание содрать с нежданных посетителей по максимуму. Иефа брезгливо морщилась, опасаясь поставить локти на липкую поверхность стола, Зулин авторитетно хмурил брови. Разговор состоялся тяжелый и невыносимо глупый, планар строил из себя большого начальника, взывал к воинскому долгу Стива, ссылался на свой командирский авторитет. Дварф никак не мог понять, каким образом связаны авторитет и пони, прекрасно видел, что и сам Зулин это не до конца понимает, и смутно угадывал за всем этим бредом молчаливое присутствие эльфа. Ааронн в беседу не вмешивался. Он сидел, сложив руки на груди, молчал и переводил невозмутимый взгляд из-под прикрытых век с одного спорщика на другого. В какой-то момент Стив обнаружил, что давно уже не вслушивается в то, что горячо втолковывает ему Зулин, а спорит, спорит, спорит, до одури спорит с эльфом, который и не думает ему возражать. Осознав это, Стив запнулся и побагровел, горько жалея о том, что Ааронн не гоблин, и что его нельзя как следует шандарахнуть чем-нибудь по башке. А тут еще Иефа, будь она не ладна, подлила масла в огонь, язвительно поинтересовавшись, почему Стив разводит такую канитель вместо того, чтобы продать своего знаменитого пони за огромные деньги, как, собственно, он и собирался поступить с самого начала? Не потому ли – тут голос Иефы стал похож на патоку – Стив так нервничает, что наконец-то сам понял, что из его затеи ничего не выйдет? Стив тут же ощутил непреодолимое желание шандарахнуть чем-нибудь по башке и ее тоже, а потому ответил в том смысле, что всяких худосочных певичек в мужской разговор вмешиваться не просили, и вообще – лучше бы она сидела дома и пироги пекла (самое женское занятие), потому что проку от нее пока никакого, одно беспокойство. Назревала драка.
Стив вдохнул ночной воздух и уныло поковырял землю носком ботинка. Мда, дураком он себя выставил, чего уж тут. После того, как Иефа, побледнев от ярости, схватилась за рукоять полуторника, подаренного Трором Дортагом, дварф опомнился, но идти на попятную было уже поздно. Иефа сверкала глазами и запальчиво требовала, чтобы Стив, раз он такой мудрый и изобретательный, хоть раз в жизни доказал свою мудрость и изобретательность, а не сидел пень пнем, купая усы в мерзком пойле, которое пивом назвали исключительно по ошибке. Положение спас Зулин. "А вы пари заключите", – сказал он, как-то странно улыбаясь. И они тут же заключили пари: если Стиву удастся продать пони хотя бы за медную монету, Иефа будет готовить завтраки, обеды, ужины и даже полдники до завершения миссии. А если не удастся… Стив бродил вокруг лагеря и думал, что лучше бы он насмерть подавился пивом, когда соглашался на это пари, всяко сраму меньше было бы. А так…