Берегите бороду
Шрифт:
Было еще произнесено это странное, какое-то скользкое имя – Векна. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два. Непритязательное V в серебряном круге и скользкое имя. Но что дальше? Кто такой этот Векна, Иефа не знала, а Зулин, по своему обыкновению, загадочно молчал.
И еще Стив. Стив и его неприметный коричневый мешок с неизвестным содержимым, мешок, который он берег, как зеницу ока, и еще ни разу с начала похода в него не заглянул. Черт возьми, в этом отряде у всех какие-то тайны! Где был Ааронн перед выходом из города? Кто отделал его и Натана так, что они больше напоминали мешки с прогнившей соломой, чем эльфов? Что украли из гильдии? Почему Ааронн вздыхает и качает головой, рассматривая следы? Иногда Иефе казалось, что кто-то умело дергает их за невидимый поводок, и они послушно идут туда, куда нужно. Если она правильно поняла
– Стив, Стив, проснись, – Иефа тронула дварфа за плечо. – Слышишь меня? Стив! Погоди, не хватайся за топор. Тихо. Видишь ли, мне кажется, что…
– Сколько их?
– Кого? А, в смысле… Нет, Стив, никто не напал, просто мне кажется…
– Иди ты… – дварф заворочался и сердито спрятал нос в плащ. – Если у тебя нервишки шалят, мяты пожуй. Кажется ей… Когда нападут, тогда разбудишь. А пока тебе только кажется, лучше не приставай, а то тумака дам спросонья.
– Стив! – Иефа чувствовала, как паника набирает обороты. – Стив, пожалуйста, ну как ты не понимаешь… Стив…
– Иефа, оставь его в покое, – Ааронн приподнялся на локте и насмешливо посмотрел на съежившуюся полуэльфку. – Если тебе не сидится на месте, походи вокруг лагеря. Кстати, с точки зрения безопасности, это гораздо логичней, чем сидеть у всех на виду в свете костра и играть на лютне. Да и что за страхи, в конце концов? Ты что, боишься темноты, как маленькая?
– Надо же, какой разговорчивый стал к ночи, – оскорблено пробормотала Иефа и поднялась на ноги. Ночной ветерок шаловливо трогал пряди на затылке. Маятно и неспокойно было на душе. Иефа вздохнула, посмотрела было еще на огонь, но сидеть на одном месте не было просто никаких сил. Все казалось – и уж так сильно казалось! – что кто-то смотрит в спину, и кто-то подкрадывается в темноте, и кто-то целится прямо в сердце, и в который раз появилась печальная мысль о том, что стрелять и драться, как следует, она так и не научилась. Нужно было срочно что-то делать, что-то значительное и нужное, чтобы не перепугаться окончательно.
Иефа уложила в чехол лютню, достала арбалет, поправила меч на поясе и, решительно стиснув кулаки, отправилась бродить вокруг лагеря. Конечно, как еще может относиться к ней насмешливый Ааронн, если она шарахается от собственной тени? Ну уж нет! Иефа выпрямилась и подумала, что зря они так – ведь трудно поспорить с тем, что двигается она едва ли не тише следопыта. Эльфийская кровь, будь она неладна! Ну и вот. Она будет неслышно красться вокруг лагеря, тише, чем переливается ночной воздух, тише, чем трава растет, и пока все дрыхнут без задних ног, она обнаружит вражескую засаду и нападет, и скрутит по рукам и ногам, и никто даже пикнуть не успеет, а потом утром небрежно предъявит им пятерых связанных пленников, и вот тогда посмотрит, как у них к такой матери челюсти поотваливаются!
Иефа все ходила и ходила вокруг лагеря, расширяя круги, а ночь все не кончалась и не кончалась, и даже героические мечтания уже не спасали от необъяснимой тоски. Как же все глупо, елки-моталки… Лагерь, как на ладони, костер ближе к краю поляны, раскидистый усталый дуб, и под ним – спящие. Приходи и бери тепленькими.
Ночная тьма начала постепенно утрачивать плотность, воздух неуловимо изменился, слегка посвежел, высыпала роса. "Так, еще один круг, – решила Иефа, – и пойду будить. Не могу я больше. Не приспособлены мы, барды, для несения военной службы. Хорошего понемножку." Последний круг показался полуэльфке особенно томительным и, не пройдя даже половины, она присела на поваленное дерево. Лес затих, готовясь к новому дню, и спать хотелось невыносимо, а впереди еще длинный-длинный переход, и Стив будет всю дорогу припоминать ей свое ночное бдение…
Где-то рядом хрустнула ветка. Иефа замерла и моментально облилась холодным потом. Пробежал легкий шепоток между деревьев, и снова все стихло. Иефа, внутренне умирая, сложилась пополам и даже не сползла, а как-то стекла за поваленное дерево. Где-то впереди, шагах в десяти, мелькнул темный силуэт, потом еще один, и кто-то сдавленно и хрипло закашлялся впереди и справа. Иефа перестала дышать и осторожно выглянула из своего укрытия, каждую секунду боясь совершить что-то непоправимое и ужасное – чихнуть, например. Одна, две, три… пять темных фигур прокрались к противоположному краю поляны и пропали в кустах. Потом мелькнула еще одна, маленькая и сгорбленная, и снова все стихло. "Значит их все-таки пятеро, – подумала Иефа, осторожно выдохнув. – Пятеро и еще шаман. А ведь там костер… Как на ладони…"
При мысли о том, что сейчас немедленно придется что-то предпринимать, что-то очень героическое и безумное, полуэльфку затрясло. О стремительном и бесшумном пленении и речи быть не могло. Нужно было предупредить своих, и сделать это как-то так, чтобы их не перестреляли, как глупых кур. Костер. Нужно что-то сделать с костром, как-то залить. А потом будить остальных. Да, но для этого нужно будет отлепиться от спасительного ствола и выйти на поляну. Ее заметят и убьют. А умирать так не хочется. Иефа твердо решила, что не тронется с места ни за какие коврижки, и поползла к лагерю. Она понимала, что выстрелить получится только один раз, а руки трясутся, и напрочь вылетело из головы, как заряжать арбалет. Камень, может, кинуть? О боги, ну где, скажите на милость, она будет искать камни в четыре часа утра, да еще так, чтобы ее не заметили. Нет, придется стрелять. Успеть бы.
Иефа заняла наиболее удобную, как ей показалось, позицию в кустах и попыталась зарядить арбалет. От усилий и страха руки вспотели, и непослушная тетива все время выскальзывала и больно била по пальцам. Иефе казалось, что она копается чудовищно долго, что вот-вот кто-то из ее спутников проснется, приподнимется на локте и сядет, и тут же с противоположного края поляны прилетит молчаливая смерть и проткнет насквозь. Наконец арбалет сдался. "Вот интересно, – нервно подумала Иефа, вытирая лоб о грязное колено. – Вот интересно, почему нас всех не прирезали во сне?" Руки дрожали. Иефа глубоко вдохнула, попыталась сосредоточиться и прицелиться. "Выстрел будет только один, – повторяла она про себя. – Только один выстрел, и главное – не промахнуться. А когда костер потухнет, нужно будет заорать что-нибудь такое, чтобы они сразу проснулись и все поняли. Но самое главное – попасть". Иефа подняла прыгающий в руках арбалет, и тут узкая сильная ладонь в кожаной перчатке крепко зажала ей рот, а другая рука перехватила арбалет. Иефа задушено пискнула.
– Тихо ты, – сердито шепнул Ааронн. – Это я. Что случилось? Зачем тебе понадобилось убивать наш котелок?
– А… – Иефа вгляделась в пространство, освещенное неровным светом костра. Три темных силуэта как лежали, так и остались лежать на своих местах. – А разве ты не там?
– Я не там, я здесь. Зверь бродил по лесу и увидел, как ты ползешь, а потом целишься в котелок. Он протелепал Зулину, Зулин разбудил меня, а я решил выяснить, что случилось. Так что случилось?
– Гоблины наши случились, пять штук, и еще шаман. – Иефа перевела дух и перестала трястись. – Я хотела залить костер. В котелке воды осталось больше половины, я думала выстрелить и перевернуть.
– Зачем заливать костер? – шепотом удивился Ааронн.
– Чтобы они в темноте в вас не попали. Видно же вон как!
– Да нет там никого, все давным-давно за дубом сидят, на всякий случай. Пошли, только тихо. Где ты их видела?
– На том краю.
– Когда?
– Давно… – Иефа посмотрела на небо и с удивлением обнаружила, что времени прошло всего ничего. – Хотя нет, недавно, минут пять назад.
Ааронн кивнул и растворился в зарослях черемухи. Иефа посмотрела еще раз на с виду мирно спящий лагерь и последовала за ним. У корней дуба темень стояла кромешная, даже Иефе с ее полуэльфийскими глазами было ничего не видно. Поэтому первым делом Иефа наступила на хвост Зверю, пихнула в бок Зулина и споткнулась о Стива. В прочем, дварф не обратил на это ровно никакого внимания, видимо, военное положение обязывало. Иефа прижалась к шершавому стволу и замерла. Тишина была плотной, почти осязаемой, Иефа вдруг обнаружила, что ужасно громко дышит, и попыталась не дышать, но не получилось. Руки и ноги казались непропорционально большими и неуклюжими, все время мешали, путались, лезли, куда не надо. Лес с немым осуждением слушал, как пыхтит неуклюжая, нелепая полукровка, пытаясь пристроить выпирающие конечности за стволом тоненького деревца. Еще мгновение – молчал лес – и тебе отстрелят ногу. Или руку. Помнишь, один пожилой рыцарь с упоением рассказывал про стрелы с наконечниками в форме полумесяца? Иефа мотнула головой и попыталась успокоиться.