Береговая операция
Шрифт:
— Побудьте со мною, Эрна, — пригласил Ренау девушку, когда она принесла ему кофе и вазочку с сахаром.
— Что вы, уже поздно, — смутилась Эрна. — В доме все спят: и папа, и служанка. Это неудобно.
Ренау вдруг пришла в голову бредовая мысль «поиграть» с этой «лупоглазой уродиной», как он успел про себя окрестить Эрну. Он заявил ей пылким тоном, что умоляет ее побыть с ним, что это доставит ему огромное удовольствие. Он взял ее за руки и сказал, что в жизни еще не держал в своих руках такой обаятельной женской руки.
Совершенно потрясенная, Эрна была близка к обмороку, у нее закружилась голова. Ей никогда в жизни ничего подобного
Эрна уходила ночью от Ренау совершенно убитая.
Она прошептала, что совершила величайший грех и теперь должна умереть. Но Людвиг назидательно заметил ей, что только через грех и лежит путь к святости, и даже процитировал какое-то изречение из библии.
Эрна ушла, заливаясь безутешными слезами. Но наследующую ночь она пришла к Людвигу сама. Ренау вскоре уехал. Он обещал вернуться, клялся Эрне в вечной любви. С того дня у Эрны Юстус жили в душе два бога: ее Людвиг и всевышний, — тот, кто видит все и прощает людям их человеческие слабости. Но Людвига не было рядом. И она отдала себя целиком всевышнему. Она рассказала священнику на исповеди о своем грехопадении, и он наложил на нее строгую эпитемию: Эрна на два года должна была уйти на послушание в монастырь. Антанас Юстус пытался отговорить дочь от этого шага, но она была непреклонна.
В монастыре Эрна прожила гораздо больше двух лет. Фашистские правители довели маленькую Литву до полного разорения. У Юстуса дела шли плохо, и он, чтобы не лишиться последних сбережений, вынужден был закрыть свой магазин. Потом вообще, с точки зрения Эрны, произошло что-то невероятное. Литовский народ сбросил свое буржуазное правительство и установил Советскую власть. Молодая Литовская Советская Республика была принята в Союз Советских Социалистических Республик.
В монастыре, где жила Эрна, обо всем этом говорили с ужасом. Туда иногда тайком приходили какие-то мужчины в штатских костюмах, но с выправкой военных людей, и их немедленно провожали к настоятельнице монастыря. Эрна, и так молчаливая от природы, еще больше углубилась в себя. Настоятельница давно приметила эту тихую и исполнительную послушницу, приблизила ее к себе и поручила ей вести свою библиотеку. Нередко Эрне приходилось бывать теперь в городе, относить какие-то записочки по различным адресам, получать деньги, которые она должна была доставлять настоятельнице. Но где бы она ни была, что бы ни делала, жила она одним и тем же видением: «Открывается калитка в тяжелых монастырских воротах, и во двор входит он, ее Людвиг».
В конце июня 1941 года по улицам Вильнюса с грохотом промчались немецкие бронетранспортеры, загрохотали танки с рогатыми крестами на башнях. И вот однажды в монастырские ворота постучались. Эрна была во дворе. Привратница отворила калитку, и во двор вошли трое немецких офицеров. Эрна не поднимала глаз на посторонних мужчин, но голос, спрашивающий, как пройти к настоятельнице, показался ей знакомым. Она подняла глаза и обомлела: прямо на нее в мундире лейтенанта шел ее Людвиг.
— Здравствуйте, Людвиг! — прошептала она, когда офицер поравнялся с ней.
Лейтенант посмотрел на нее недоумевающим
— Вы не узнаете меня, Людвиг, — прошептала Эрна. — Это же я, Эрна, дочь Антанаса Юстуса. Я так ждала вас!..
— Пройдите вперед! — приказал лейтенант своим спутникам, а сам задержался около Эрны.
— Мы с вами увидимся, моя дорогая, скоро увидимся, — сказал ей Ренау, — но сейчас я очень занят важными военными делами.
Ренау долго пробыл у настоятельницы. А потом к ней поочереди стали вызывать монахинь. Вызвали и Эрну. Настоятельница хотела было представить ее лейтенанту, но тот сказал:
— Мы хорошо знакомы с фрейлейн Эрной. Она подойдет. Я думаю, что самое лучшее будет, сегодня же отправить ее в дом отца.
Настоятельница кивнула Эрне, давая знать, что та свободна, и девушка вышла, не понимая, что все это могло означать.
Все стало ясно потом. Гитлеровским разведчикам требовались глаза и уши в стране. А питомиц католического монастыря не нужно было многому учить. Иезуиты всегда умели служить всемогущему папе и тем правителям, которых папа осенял своим благословением, Но кое-какая профессиональная подготовка была, конечно, необходима. И эту подготовку Эрна прошла вместе с другими монахинями.
Ренау видел, что эта экзальтированная и вместе с тем на редкость сдержанная девушка по-прежкему любит его какой-то жертвенной, всепоглощающей любовью. И он сказал Эрне, что путь к их соединению, о котором он тоже молит бога, лежит через истребление всех коммунистов, через те дороги, по которым немцы должны победоносно пройти, чтобы завоевать мировое господство.
Эрна ответила, что будет ждать его хоть всю жизнь и готова ему слепо повиноваться. Эрна быстро поняла, что от нее требуется. При первом же свидании она сообщила Ренау, что встретила на улице мастера, который налаживал в магазине ее отца швейные машины, и что она знает о том, что этот мастер коммунист. Ренау ласково потрепал ее по щеке и, так как в соседней комнате послышались шаги старого Антанаса, ограничился тем, что коснулся губами ее лба.
Эрна, как и многие жительницы Вильнюса, прилично владела, кроме своего родного, литовского, еще немецким, польским и русским языками. И Ренау, который во время поездки в Ригу обзавелся там красавицей-переводчицей фрейлейн Луизой Дидрих, счел за лучшее отправить Эрну в качестве переводчицы в один из женских концентрационных лагерей, где она под руководством опытных гестаповцев завершила свое шпионское фашистское воспитание.
Когда дела фашистской Германии близились к роковой развязке, Ренау вспомнил об Эрне Юстус, — разыскал ее и, снабдив документами зверски замученной русской радистки Елены Черемисиной, спрятал Эрну в семье ревностного католика-немца, который был связан с гестаповцами и получил задание проявить «полную лояльность» по отношению к наступавшим советским войскам.
Лояльность немец проявил, но с едой у него самого было туговато, и он держал Эрну на голодном пайке. К тому моменту, когда местечко заняли советские войска, Эрна дошла до такой степени истощения, что без посторонней помощи едва могла передвигаться. Вот тогда-то немец и сообщил начальнику медсанбата Советской Армии, временно расквартированному в их местечке, что он прятал советскую партизанку и что она тяжело больна. Так Юстус-Черемисина оказалась в медсанбате. Через того же немца Ренау сумел передать Эрне задание следовать в Советабад, устроиться там и ждать, пока он установит с ней связь.