Беременна (не) от того
Шрифт:
Ещё через некоторое время подпрыгиваю от грозного рыка Яра.
— Ульяна, открой эту чертову дверь, иначе я её с петель снесу нахер!
Судя по интонации, он бешенстве.
— Ульяна, я не шучу!
Снова дверь содрогается от грохота, а Ярослав матерится, уже не стесняясь наблюдателей. По спине прокатывается холодок. Прислоняюсь к стене коридора и медленно съезжаю вниз. Страшно. От одной только мысли, что он сделает, когда доберется до меня.
— Быстро вызывай МЧС! Живо!
Глава 10
Сердце замирает в груди и катится снежным
Позади маячит побледневший Петр и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Ярослав чуть ли не втаскивает его в квартиру и захлопывает дверь. Вместе с этим хлопком сердце гулко ухает, а руки начинают мелко дрожать, отвлекая от глаз, полных бешенства.
— Какого хрена ты творишь?
Меня оглушает его громкий голос, и я затыкаю уши, вжимаясь в стену. Ярослав делает глубокий вдох, это видно по его поднявшейся грудной клетке. Шторм на дне серых глаз немного стихает. Рискую убрать руки от ушей. Мне уже не спрятаться, и эти детские методы не сработают с таким человеком, как Яр.
— Не кричи, пожалуйста.
— Не кричать? — из последних сил пытается он снова не перейти на крик. — Ты такое вытворяешь, а я должен молча это проглотить?
Поворачивается к Петру, его глаза метают молнии,
— А ты уволен! Пошел отсюда!
— Ярослав Петрович, Ульяна Александровна попросила забрать документы…
— А если бы с ней что-то случилось?! Я тебе что сказал? Довезти её из больницы до моего дома! А что сделал ты?
Гаврилов сатанеет на глазах, а мне становится жутко от одной мысли, что из-за меня человек сейчас лишится работы.
— Ярослав, — кашляю, чтобы вернуть уверенность в голосе, — это я виновата, я его уговорила.
— А у него что, своей башки нет на плечах? Было отдано четкое распоряжение! Ты какого хрена не позвонил?
— Ярослав, это я. Вини меня, а Петра не трогай, он не виноват ни в чем!
— Пошел отсюда! Потом поговорим.
В комнате с каждой секундой обстановка становится все напряженнее. Петр кидает на меня вопросительный взгляд. Боится оставить наедине с Гавриловым?
— Иди…
Рык Гаврилова снова врывается в подсознание, и я непроизвольно сжимаюсь. Петя, наконец, решается выйти из квартиры. Мы остаемся наедине с Яром. Я не могу прочитать выражение его лица, но чувствую, что он на грани взрыва. И этот взрыв запросто может похоронить нас под обломками всего хорошего. Если это хорошее есть.
— Что ты творишь, Ульян? — он подходит ко мне и одним рывком поднимает с пола. — Почему ведешь себя как ребенок?
Подходит к окну и закрывает его, задергивая шторы. На лице его моментально отражается дикая усталость. Садится рядом со мной на диван, а я боюсь вздохнуть. От него и сейчас исходит аура уверенности и силы, но меня перестает это пугать.
— Я с тобой постарел за день на пять лет.
Прикусываю губу. В глазах закипают слезы, и я тяжело сглатываю вязкую слюну. Сцепляю пальцы в замок, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Организм странно реагирует на присутствие Яра, и я пытаюсь разобраться в себе. Не могу больше спокойно ощущать его
— Поверь, для меня тоже полной неожиданностью оказалась твоя беременность. И совсем не нравится то, как были зачаты наши дети, — начинает тихо говорить, все так же не поднимая глаз, — но это случилось, Уль. Ты беременна, это мои дети, и я от них не откажусь. Ты либо смиришься с этим, либо…
— Либо что?
Горло сковывает спазмом, пытаюсь протолкнуть сквозь него слова. Голос хрипит, а внутри все скручивает узлом.
— Не знаю я что, но пойми, не собираюсь бросать на произвол судьбы своих детей.
Поднимается с дивана и идет ко мне, заставляя ощутить нервную дрожь во всем теле. Походка плавная, словно у хищника, вышедшего на охоту. Он не делает резких движений, просто вжимает меня в стену, заключая в плен, уперев руки по обе стороны моего тела. Сердце пропускает удар, а взгляд непроизвольно переключается на губы. Жесткие и привлекательные. Его подбородок покрывает однодневная щетина, что придает ему слегка небрежный вид. От нервного напряжения облизываю губы и упираюсь в его взгляд, направленный на меня.
Моргаю, стряхивая минутную слабость. Неужели я хотела поцелуя? Бред какой-то!
— Солнце, ты носишь моих детей. И я не хочу оставаться за бортом. Пожалуйста, давай хотя бы постараемся мирно сосуществовать ради двух жизней, которые сейчас в тебе растут.
Прикрываю глаза, борясь с подступающими слезами. Мне нечего возразить, потому что он по-своему прав.
— Я такой же родитель, как и ты, и очень их хочу. Дай нам шанс. Просто попробуй забыть неприятные моменты. Сосредоточься на том, что, благодаря тому заточению, у нас будут малыши. Понимаю, что ты хотела детей не от меня, но с этим ничего не сделаешь, Уль.
В сердце вонзается кинжал, прокручиваясь внутри. Снова поражает то, как Яр может успокоить меня словами. Поражает до глубины души. Шмыгаю носом и с удивлением замечаю, что по щекам катятся слезы.
Тут же его пальцы стирают их, и мужчина прижимает меня к себе. А я позволяю. Не хочу бороться. Хочу напитаться его силой и просто спокойно постоять в его объятиях. Тем более что там так тепло и комфортно. Его сердце мощно бухает в груди, как раз в том месте, где сейчас моя щека.
— К тому же у меня связи и деньги…
Фыркаю.
— Это злоупотребление должностным положением.
Яр фыркает в ответ.
— Ой, Уль, я тебя умоляю. Мне дети важнее и, если нужно будет, я подниму на уши всех, лишь бы вам было хорошо.
Делаю глубокий вдох, окончательно принимая его доводы. Он прав, а мне пора начать думать не о своем комфорте.
— Не увольняй Петю.
Ощущаю себя так, словно ступила на тонкий лед. Яр тяжело вздыхает.
— Чтобы ты из него веревки вила? У меня была задумка его к тебе приставить, а теперь даже и не знаю.