Беременна от двоих
Шрифт:
– Я всё понимаю. Но я же сказал, что не стану бить. И им, – кивнул он в непроглядную тьму казармы, – ни за что тебя не отдам, если станешь меня слушаться во всем. Я ведь старше на полгода и еще на целую жизнь, – говорит Денис. Как его слова похожи на то, что немного раньше говорил мне лейтенант! И обещал, между прочим, спасти от приставаний сослуживцев. Только что такое слова? Так, ветер. А реальность, вот она. Это распухшая головка члена Дениса, которая упирается мне в пупок с такой силой, что мешает дышать. Мне становится больно, стыдно и очень страшно.
Обреченно-лихорадочно цепляясь за крохотную надежду,
– На полгода – это понятно. Но почему ты старше меня на целую жизнь?
– Чудак-человек! Потому что я её прожил. Тебе лишь предстоит через это пройти. И это будет или целая жизнь – долгая, мучительная и жуткая, или очень короткая... Но это уже смерть. Потому что короче смерти ничего не бывает.
– Вот как? – Меня трясет так сильно, словно я в ледяную прорубь нырнул. Зачем он говорит такое? Запугивает? Да мне и так страшнее некуда!
– Да. Так что ты выбираешь?
Обреченно вздохнув, отвечаю:
– Жизнь.
– Вот и чудесно, – как ни в чем не бывало, воркует Денис. – Ты с виду такой малахольный, что я, грешным делом, чуть было не подумал, будто решишься на подвиг и предпочтешь смерть. Но ты оказался не таким уж чокнутым. Быстро врубился, что к чему.
– Да, конечно, – отзываюсь я, с трудом сдерживая закипающие слезы.
Я не знаю, что может произойти дальше. То есть предполагаю, конечно, но очень смутно. Того опыта, который я приобрел, трахаясь с лейтенантом, было явно недостаточно для выводов.
– Ну, а теперь спускайся, – требует Денис. Он ложится на спину и раздвигает ноги, я, накрывшись одеялом с головой, чтобы не видел никто со стороны, лезу вниз и, плача от бессильной грусти, принимаю в свой широко раскрытый рот довольно солидных размеров рязанский член. Начинаю сосать старательно, на совесть, как это делаю для лейтенанта. Продолжается это недолго, поскольку возбуждение у Дениса было слишком сильным.
Несколько минут спустя уже почти давлюсь густыми порциями спермы из обильных мужских запасов рязанского парня. От испуга и унижения не ощущаю ни вкуса, ни запаха. Единственное, о чем думаю теперь, чтобы поскорее всё это закончилось.
– Ну, как? – Деловито интересуется Денис.
– Голова кружится и тошнит, – едва слышно хриплю в ответ.
– Ничего, привыкнешь, – отвечает рязанец. – Только смотри, предупреждаю. В следующий раз чтобы без пререканий. Только мигну – к ноге! Иначе будешь глотать по литру за сеанс. А когда этого добра много принимаешь, портятся зубки и пучит животик... Усёк?
– Да, – отзываюсь я, горько усмехаясь своей наивной доверчивости. Ведь поначалу принял Денис за порядочного парня. А оказался он таким же озабоченным, как и все остальные. Интересно, откуда он знает, что случается, когда проглотишь много спермы? Наверное, видел. Вряд ли такого крепыша, как рязанец, может кто-то вот так же, как меня, сосать в темноте под одеялом.
Под утро, когда казарма издавала различные звуки, от посапывания до могучего храпа, который, впрочем, никого не будил, поскольку все сильно уставали, я проснулся от жгучей боли, которая резко пронзила мое тело. Ощущение было такое, что мне в задницу попала молния, а потом её огненные сполохи распространились во все стороны. Я хотел было закричать, кого-нибудь на помощь, но нос
– Не дёргайся, – горячо прохрипел он мне на ухо. – Не мешай любить тебя старшему товарищу. Не серди его. Иначе он шибко обидится и даже руки не станет об тебя марать. Запросто кликнет подмогу, всё расскажет, и тут же с коек сорвутся полтора десятка крепких парней, которые очень не любят гомосеков. Тогда устроят тебе настоящее порно-представление про крепкую солдатскую любовь, – произнося всё это, Денис продолжал грубо двигать во мне своим стальным поршнем, и боль, как ни странно, начала понемножку спадать. – Так угадай, кто в спектакле том исполнит главную трагическую роль? Разумеется, ты, мой сладенький, горяченький со сна парень с мягонькой попочкой, которого пока что любит только один старший товарищ. Будь справедливым, я же люблю тебя тихо, а не так, чтобы вся казарма слышала. Цени это, неблагодарный! Есть возражения? Нет! Отлично! Продолжим нашу трудную любовь.
После этих слов Денис замолчал. Он лишь глубоко дышал, вонзая в меня член и выводя его почти до самой головки. Она оставалась внутри, помогая не терять цель. А затем плавно заезжала в мою саднящую от боли и наслаждения глубину. «Расслабься, дурак, и получай удовольствие, раз уж попал в такой переплет», – говорил я мысленно самому себе. – Станешь напрягаться, хуже будет». Сжав зубы, я окончательно покорно расслабил мышцы сфинктера и всего тела, превратившись в податливый кусок чего-то мягкого и, судя по тому, с каким наслаждением трахал меня рязанец, очень вкусного и сладкого.
Интересно, как там поживает тот паренек из моего призыва, которого вчера Денис назвал Егоркой? Но я не смог думать о нем слишком долго. Движения рязанца участились, и мне пришлось засунуть в рот фрагмент простыни и крепко сжать его зубами, чтобы не заорать. Снова стало слишком больно. Но вот Денис, наконец-то, бурно разрядился в меня. Я это понял по тому, как горячие струи спермы стали растекаться внутри анального канала, наполняя меня, словно клизма. Помню, как мне в детстве её делали, чтобы от запора не мучился. Похожие оказались ощущения.
Рязанец вытащил из меня упругую дубину, которая тут же стала терять в объеме и уменьшаться. Он понемногу переводил дыхание, а я снова вернулся мыслями к тому пареньку. Мы с ним оказались в одной лодке. Униженные, оттраханные, залитые спермой. Мне хотелось увидеться с ним, чтобы поговорить, поддержать. Это ведь у меня здесь, в части, оказалось всего два любовника (хотя кто знает, что будет дальше?), а Егору вчера пришлось испытать на себе половое внимание сразу нескольких голодных самцов. Надеюсь, они не навредили ему?
– Ладно, сладкий пряник, – усмехнулся Денис. – Живи пока и радуйся.
Он спустился вниз. До подъёма оставалось ещё примерно два часа, так что было у самца время восстановить затраченные на меня силы. Я же осторожно провел рукой между ягодицами. Там было липко и влажно. Посмотрел на пальцы. Хорошо, крови нет. Значит, всё в порядке, я правильно расслабляюсь. Эх, надо бы пойти подмыться, иначе весь день придется потом щеголять с пятнами спермы на трусах. Причем если кто увидит, что они сзади, а не спереди, как это слишком часто заметить можно у многих парней, то сразу догадается о произошедшем со мной.