Беременна в расплату
Шрифт:
Но проценты платит исправно. Уже нехреновая пачка скопилась у меня в тумбочке. И паспорт сделал, как и обещал.
Понимает. Стоит ему нарушить слово, его шейные позвонки хрустнут под поими пальцами в один момент. По взгляду понимает. Без слов. Даже объяснять эту простую истину не нужно.
Хрен знает. Правда боится, что нечисть в своем доме приютил и жаждет моей смерти, или понимает, что в любой момент уйду. И бабла спешит заработать на мне, аж слюной захлебывается.
И вижу. Жадность борется
В глубине не души, души там точно отродясь не было, но какого-то сознания, сам хочет, чтоб я поскорей свалил. Вздохнет с облегчением, хоть бабла ему и будет жалко. Не удивлюсь, если даже расплачется на прощанье.
Дочь его сдохнет, точно рыдать не будет. А вот с баблом прощаться для него хуже, чем руку себе на хрен отгрызть.
А бои я ему поднял. Хрен знает из каких краев теперь на эти бои люди съезжаются. Клуб Анхеля стал почти легендой из-за того, что настоящий демон в нем дерется! Даже слухи распустил, что демона он магией какой-то привязал и теперь тот ему служит!
Охренеть, как люди покупаются на дешевку. Нелепую сказку, суть которой бред.
Но покупаются. Мешками Анхелю бабло приносят.
Даже за тот скудный процент. Что он мне отстегивает, я бы мог уже свалить и домик какой-нибудь выстроить.
Только куда мне, на хрен, идти?
В голове пустота. Внутри дыра. Из груди будто и правда сердце вместе с душой вынули.
Каждый день. Бессмысленный. Бесполезеный.
Драка. Трах с Анией, которая сама пробирается ко мне после каждого боя. Трах с яростью, которая оставляет меня на ринге, а после накатывает полыхающим, обжигающим вулканом.
Каждый раз резко хватаю ее за волосы. Дергаю на себя, зажимая рукой рот, чтоб не орала.
Вбиваюсь так, что хуже ринга девочонка терпит.
И каждый раз будто кислота меня обжигает. Жуткое, адское пламя полыхает в груди.
Сдох бы, наверное. Спалило бы оно меня к чертям. Обуглило.
Всю эту ярость дикую, бешеную, в нее выплескиваю.
А она терпит. Терпит, хоть каждый раз на глазах слезы. И красные пятна от моих жестких рук.
Терпит, хоть на ногах не держится. Валится на постель, сворачиваясь в клубок.
А я валюсь рядом.
С пустотой. С такой пустотой внутри, будто меня насквозь из чего-то огромного пробило.
И выть от нее хочется.
Орать. Биться головой о стены или крушить все вокруг. В щепки превращать.
Потому что время идет. Летит. Бессмысленно и бесполезно.
А ни хрена так и не вспомнил. Ни малейшего намека. Ни единой зацепки.
И все эти дни… Просто пустое существование. В котором нет ни капли жизни. Удавиться от такого можно. Они сами скрипят песком на зубах. Только выплюнуть.
— Я не обещал тебе любви, Ания. Ничего не обещал. Ты знала все с самого начала. Или я похож на того, кто способен любить?
— Нет. Не похож. Ты совсем не похож на такого. Но я хочу быть с тобой. С тобой, демон. Любым.
— Мы не вместе. И не пара. И ты не со мной. Я не звал тебя в свою постель и никогда ничего не обещал. Мы сама сюда приходишь. Каждую ночь.
— А ты? Куда ты ходишь ночью? К кому, Демон? Ты нашел себе другую?
Дура девка. Невозможная, на хрен, дура.
Хрупкая. Маленькая. Если присмотреться, то даже симпатичная. Может. Даже красивая, как на чей-то вкус.
Я же ее рву. А она приходит. Снова и снова. На хрена? Давно бы другого себе нашла. Да хоть среди тех же бойцов, которые для папаши ее просто мясо для убоя. Упросила бы Анхеля. Она ведь единственное, что ему дорого, если для него в принципе такие понятия существуют. Тот бы поперек не стал. Отпустил бы ей мужа из вечного рабства, конец которому приходит к этим рабам только со смертью. Или кого-то из зрителей, что бабки огромные за бои платят. Теперь тут много солидных людей начало появляться. Устроила бы себе жизнь.
А нет. Ко мне, как ведет ее что-то, каждый раз пробирается. Скорчивается от боли, когда ярости дикая мне глаза застилает.
Но терпит. Молчит. Иногда сама себе руку прокусывает.
А после каждый раз устраивается на груди калачиком.
Лежит. Шепчет что-то. По коже гладит. Узоры какие-то пальцами выписывает.
Пока я ее не выгоняю.
И остаюсь сам. Наедине с этой дикой пустотой, что выворачивает все суставы. Все мышцы. До ломки.
Она хуже боев. Хуже ядовитой ярости, что разъедает.
Она пожирает.
Как если бы этот гребанный песок забился везде. В самую душу бы забился.
И шкребет. Шкребет там внутри. Противно. Оглушающе.
Я не человек. Я просто оболочка. Машина для драки, траха и жратвы. Ничто.
И я, блядь, тону в этом ничем.
Подыхаю. Схожу с ума, превращаясь в настоящего безумца.
И это намного хуже, чем быть демоном. Безумец с пустотой внутри. С выдранным чем-то, что на хрен кровоточит, а я и не знаю, где эти куски искать. Как их собирать!
Тогда ухожу. Поднимаюсь, не оставляя себе шанса на сон, даже перед боем.
Тогда на все насрать.
Хочется просто уйти. Убежать. Сбежать на хрен от самого себя.
Брожу по ночной пустыне.
Слоняюсь, чувствуя, как пошатывает.
Даже смрад могильника, до которого иногда успеваю дойти, не так отталкивает, как эта черная дыра внутри. Не так противен.
Как-то добрался до странных руин.
Дом. Или, даже скорее, настоящий замок.
В каком-то прошлом.
Но сейчас. Особенно в ночной тьме. Он будто призрак. Признак такой же, как и я.